— В-вам придется держать ответ перед ним, — выпалил Лавров, ощущая собственную беспомощность.

— Ничего, мы поладим…

«Они оба с приветом, эти Крапивины, и сынок, и мамаша, — пронеслось у него в голове. — Она чокнутая, а он унаследовал ее гены».

«Анна-Жанна» оцепенела, изображая испуг. Именно изображая. Лавров не заметил в ее глазах страха — одно любопытство.

— Я выстрелю! — грозно повторила вдова. — Выстрелю!

Ее рука мелко дрожала, грудь часто вздымалась…

Крапивину опять показалось, что за ним тенью скользит серый «ниссан-кашкай». Где-то на подъезде к дому, где он снял новую квартиру для Жанны, подозрительный автомобиль отстал.

«Ты параноик, Нико, — заявил его внутренний критик. — В каждом «ниссане» серого цвета ты видишь преследователя. Знаешь, сколько их колесит по Москве? Запаришься пугаться!»

Он был прав. Николай смахнул испарину со лба и припарковал во дворе свой «мерс». Быстрым шагом, не оглядываясь, зашел в парадное, вызвал лифт. Поднимаясь на девятый этаж, он готовился к серьезному разговору с Жанной.

— Я устал барахтаться в паутине лжи, — пробормотал он, открывая дверь своими ключами. — Кто-нибудь объяснит мне, что происходит?

Рыжеволосая барышня вышла ему навстречу, — она еще больше похудела и осунулась. И еще сильнее стала походить на прелестную и коварную Миледи. Только вместо королевской лилии на плече, под ее ключицей багровел уродливый V-образный шрам. Вероятно, такой же узрела служанка графини де Гаше, когда раздела умершую хозяйку для обмывания.

Ни слова не говоря, Крапивин взял Жанну за руку, увлек ее в комнату и усадил на кровать. Сам уселся напротив в кресло.

— Кто такой Валицкий? — спросил он. — Расскажи мне все, иначе… я за себя не ручаюсь.

Она молча отвела глаза.

Наверное, каждый мальчишка, читая «Трех мушкетеров», мечтал подержать в объятиях опасную соблазнительницу и шпионку кардинала леди Винтер. Когда-то Нико тоже представлял себя отважным и пылким гасконцем, который занимается любовью с Миледи, не подозревая, что играет с огнем.

Детские эротические грезы давно канули в лету. Нико не мог себе вообразить, что они когда-нибудь осуществятся.

— Валицкий! — приказным тоном повторил он. — В обмен на жизнь.

— На чью… жизнь?

— На твою, разумеется. На тебе уже два трупа, дорогуша. Впрочем, Миледи это не останавливало. Чем больше трупов, тем туже был набит золотыми монетами ее кошелек.

— Не понимаю…

Нико пытался придать суровость голосу и свирепость — выражению своего лица. У него плохо получалось. Если он не сумеет заставить Жанну признаться во всем, то она сделает его козлом отпущения. Миледи никогда не церемонилась со своими врагами-любовниками.

Он подскочил к изголовью кровати, разбросал подушки и с возгласом удовлетворения схватился за нож.

— Я знал, что опять найду его здесь. Это ты для меня приготовила?

— Нет… нет, что ты…

— А для кого?

— Я… боюсь его…

— Кого? Придуманного тобой мифического злодея? Сначала он убил Джо, потом Томашина… потом где-нибудь найдут и мое тело с ножом в груди. Не исключено, что в этой самой квартире. А бедная овечка, — то есть ты — окажешься ни при чем. Побросаешь вещички в сумку и — фьють! Поминай как звали.

— Он убьет меня!

Крапивин навис над ней с ножом в руке и процедил:

— Я сделаю это раньше.

Любовь и ненависть сплелись в неразрывный клубок. Нико казалось, что он в самом деле способен убить эту женщину, перевернувшую его жизнь, поставившую все в его судьбе с ног на голову. Один взмах, удар… и он освободится от ее зловещих чар.

Должно быть, Жанна почувствовала зреющую в нем угрозу, опасную решимость во что бы то ни стало положить конец лжи. Странно, но в то же время между ними продолжали течь сексуальные флюиды, с неодолимой силой притягивая их друг к другу.

Жанна заговорила. Ее слова перемежались то всхлипываниями, то тихим смехом, то стонами и вздохами.

С Валицким она встретилась у Джо. Мужчины играли в карты. При всем виртуозном владении карточной колодой, Джо проигрывал. Ему не помогало ни «сквозное зрение», при котором он наперед угадывал каждую карту, выпавшую противнику. Валицкому чертовски, непостижимо везло. Сам Сатана, казалось, подыгрывал ему. Он только посмеивался, когда Джо нервничал и злился.

— Жулику попался достойный престидижитатор, — вставил Крапивин.

— Прести… кто? — опешила Жанна.

— Престидижитатор — это фокусник высшей категории.

— Фокусник…

— Ловкость рук не имеет ничего общего с дьявольщиной, — заявил Николай и тут же засомневался в своем высказывании. — В данном случае один фокусник объегорил другого.

Рыжеволосая бестия отнеслась к его скепсису равнодушно.

— Валицкий обчистил Джо до нитки, оставил его ни с чем. И тогда…

— Джо поставил на кон тебя! — догадался Крапивин.

Краска отхлынула от щек Жанны, она смертельно побледнела. Из ее губ вырвался нечленораздельный возглас.

— Значит, я угадал.

— Они играли на меня, как будто я неодушевленный предмет, вещь, переходящая из рук в руки, — простонала она. — А я сидела рядом, не в состоянии возмутиться и положить этому конец. Самое ужасное, что я чувствовала себя вещью! При виде Валицкого меня охватила покорность жертвы. Я была в его власти и не могла противостоять ему.

— Он действовал на тебя, как удав на кролика? — язвительно усмехнулся Николай, не выпуская ножа.

Жанна завороженно следила за его движениями. На лезвии вспыхивал солнечный зайчик.

— Не только на меня… но и на Джо тоже, — промямлила она. — Я думала, Джо любит меня. По-своему, без романтики и сладких речей. Оказалось, ничего подобного. Он просто пользовался моим телом… ему была нужна женщина для постели, которая ничего не требовала бы и довольствовалась малым. А я-то вообразила, что небезразлична ему.

— И тут, во время очередной партии с Валицким, до тебя дошло, кто ты для него. Разменная монета в игре.

— Да…

— Валицкий вкрадчиво произнес: «Ко мне, бандерлоги!», и вы с Джо послушно направились к нему в пасть.

Жанна опустила голову.

— Валицкий выиграл тебя в карты? — безжалостно спросил Крапивин.

— Я плохо помню тот вечер у Джо… они закончили партию, потом выпивали, потом… Джо заявил, что отныне я — собственность этого господина, и показал на Валицкого.

— Это Джо представил тебе его как Валицкого?

— Нет. Я сама почему-то назвала того человека Валицким…