во двор. Хозяин предложил нам погулять, пока он напоит лошадей, а потом покажет, где нам лечь. На дворе мне стало худо, в животе будто огнем жгло. Заметил, что и моему спутнику было не легче. Сгущавшаяся ночная темнота словно придавливала нас к земле. Мы слышали зов хозяйки, но ответить не могли. Она окликала неоднократно. Наконец, у кого-то из нас хватило силы крикнуть в ответ.

Хозяйка обнаружила нас за стогом соломы скорчившимися на земле.

Наше мимолетное счастье закончилось коротким финалом – все трое оказались в полевом госпитале 13-й армии. Диагноз: брюшной тиф.

Становлюсь артиллеристом

Время в больнице шло быстро. Эстонца, моего товарища по несчастью, уже выписывали. Вернувшись с документами из канцелярии, он принес неприятную новость:

– Валялись в больнице и не ведали, что наши национальные части расформировали.

– Как так? Куда мы теперь пойдем? – испуганно спросил я.

– Что тебя ждет, я не знаю, а меня направляют в 46-ю стрелковую дивизию. Там есть якобы целый полк эстонцев.

– Тогда хорошо. А что стало с нашим кавалерийским полком? Ведь не в пехоту же людей послали!

Я не стал дожидаться, когда меня выпишут, а постарался тут же разузнать о судьбе нашего кавалерийского полка. Выяснилось, что действительно в соответствии с Тартуским мирным договором Эстонская дивизия, как самостоятельное войсковое соединение, расформирована. Ее бойцы продолжают сражаться за Советскую власть в других частях Красной Армии. Но о судьбе своего полка мне не удалось узнать ничего определенного. Одни говорили, что полк слился якобы с Конной армией Буденного, другие утверждали, что присоединен к красным казакам, третьи – что передан в состав 8-й кавдивизии. Последнее казалось наиболее правдоподобным.

Временами я испытывал чувство одиночества, впадая в тоску, ночью не мог уснуть. Мое душевное состояние бросилось в глаза и товарищам по больнице. Однажды один русский боец подошел ко мне:

– Почему ты должен обязательно в свой полк возвращаться? – начал он разговор. – Разве не все равно, где служить и бить врага!

– Я все-таки привык к своим.

– А мы разве чужие? Иди к нам. Станешь артиллеристом. Самая лучшая специальность!

– Но так ведь нельзя! Я числюсь в списках своего полка – там будут искать, объявят дезертиром.

– Это не совсем так. Существует такой порядок, что отправленного в больницу исключают из списков, – успокоил он. – Наши артиллеристы дружные и хорошие парни. Поедем к ним!

– Разве это так просто? – Я все еще колебался. – Я все еще колебался. – Я ведь не разбираюсь в пушках. А как у вас с лошадьми?

– Ну, что касается лошадей, то в батарее их больше, чем у вас в эскадроне. К тому же, ты говорил, что твою лошадь убили в одном из последних боев. У нас получишь новую, станешь конным разведчиком.

– Если только дезертиром не сочтут. И вообще надо все хорошенько обдумать.

– Помнишь, сам говорил, что после ранения ушел из пехоты?

– Да, это так. Но я ведь остался в родной Эстонской дивизии.

– Ничего, все будет в порядке. Думаю, мы договорились. Коли вместе отсюда уйдем, то о приеме в батарею не беспокойся – уж я об этом позабочусь.

Позже я все тщательно еще раз взвесил. Участие русского товарища, младшего командира, его логичные аргументы, убедили меня и впрямь так поступить. Жизнь подтвердила, что впоследствии мне ни разу не пришлось раскаиваться в принятом решении.

Меня выписали. К сожалению, мой добрый советчик должен был еще на пару недель задержаться в больнице. Он сходил вместе со мной в канцелярию и помог оформить документы. Затем описал мне, где я мог бы найти батарею, охарактеризовал ее командиров и бойцов, рассказал еще о многом другом, что, по его мнению, может мне пригодиться. Когда я уезжал, мне казалось, что еду словно бы в давно знакомую семью. Батарею нашел лишь после трехдневных поисков. В ходе боевых действий она оказалась совсем в ином месте – близ одного из хуторов в районе Сиваша. Попал прямо на наблюдательный пункт, где в тот момент находился командир батареи.

Заметив меня, один из артиллеристов спросил:

– Что вам нужно, товарищ?

– Я пришел к командиру батареи.

От группы сразу отделился среднего роста военный и стал медленно приближаться ко мне. Пока я раздумывал, идти мне ему навстречу или нет, он уже стоял передо мной и сказал:

– Слушаю вас. Я – командир батареи.

– Товарищ командир батареи. Прошу вашего разрешения о зачислении меня для прохождения дальнейшей службы во вверенную вам батарею, – выпалил я, почти не переводя духа, и протянул документы.

Командир рассматривал их и одновременно вглядывался в меня.

– Значит, эстонец?

– Так точно.

– Давно служишь в армии и где сражался?

– Начал воевать в 1918 году на Восточном фронте, а с конца декабря служил в Эстонской дивизии.

– В бою бывал?

– Все время, товарищ командир батареи. За исключением того времени, когда был ранен и болел.

– Верхом ездить, конечно, умеешь? Ну, ладно, Карл Яанович или Иванович, – как будет правильнее-то? Яанович. Добро! Посмотрим теперь, как у нас дела идут. Подойдя к группе, он остановился, вернул мне документы и сказал:

– Этот товарищ пришел к нам и хочет служить батарее. – Комбатр помолчал, словно что-то прикидывая в уме, и добавил:

– Так вот, я полагаю, о себе новый товарищ расскажет сам, – и обратился ко мне: – Подойди поближе, садись и коротко расскажи о себе, чтобы потом не рассказывать каждому в отдельности.

Пока я говорил, пришли два артиллериста с ведрами, принесли обед. Тут и мой рассказ подошел к концу.

– Ну как, ребята, сделаем из него артиллериста? – обратился комбатр к батарейцам.

Все хором ответили:

– Сделаем, товарищ комбатр!

Один из артиллеристов вскочил. Он был почти одного со мной роста, черные как смоль волосы, фуражка, из-под которой торчал чуб, лихо сдвинута на бок. На правой руке у него болталась нагайка, которой он все время легонько похлопывал по голенищу сапога. Подождав, пока все смолкнут, он сказал:

– Товарищ командир батареи, новый товарищ – наш сосед, мы тоже ведь из мест неподалеку от его родных краев!

– Можешь считать себя артиллеристом, Карл Яанович. У нас неплохие товарищи, они могут быть такими же друзьями, как раньше были эстонцы. Hy а сейчас поешь с нами, – закончил комбатр.

– Спасибо, товарищ командир батареи! Буду честно служить! – ответил я, вскакивая.

Во время обеда мне задавали много вопросов.

– Где научился ездить верхом? – поинтересовался комбатр.

– Без седла дома в деревне, а в седле – в армии, на Восточном фронте, товарищ командир батареи.

– Интересно бы посмотреть, как ты в седле сидишь, должно быть на эстонский манер?

– Думаю, что нет,