Международная контрреволюция бросила против нас превосходящие силы. Я прибыл под Тапа как раз в дни ожесточенных боев. Упорно сопротивляясь, мы шаг за шагом отходили. Наш импровизированный бронепоезд, состоявший из товарных вагонов и платформ, где за мешками с песком сидели пулеметчики и стрелки, наносил ощутимые удары по противнику.

Наконец, 9 января 1919 года врагу удалось прорвать наш фронт, и мы вынуждены были оставить Тапа, а десять дней спустя и Нарву.

Бои продолжались. Наш второй батальон и другие подразделения революционного полка охраны передали для комплектования 3-го Эстонского коммунистического стрелкового полка; который создавал в Выру Адольф Мянникокс. Но под напором врага 1 февраля пришлось оставить город. Формирование полка было завершено в Мариенбурге (Алуксне). Из нашего батальона к месту формирования прибыло 165, из третьего – 95 и из четвертого – 7 человек. Теперь я числился в первом батальоне, которым командовал Ю. Эверт.

И опять ощущалась нехватка оружия и снаряжения. Полк в основном состоял из молодежи. Но были и те, кому пятьдесят и больше.

Еще не успели заняться как следует боевой подготовкой, как пришел приказ отправиться на передовую. За день покрыли 30 километров и вечером заняли позиции вдоль шоссе Псков – Рига. Наш батальон оказался почти напротив мызы Миссо.

Перед нами раскинулся лес, за которым стояли деревни. Они были либо заняты противником, либо находились под его контролем.

Предстояло разведать силы врага. В разведгруппу включили и меня. Осторожно прошли лес. Севернее увидели одну деревню, к западу – другую. Туда и взяли курс. По пути встретили разведчиков третьего батальона. Договорились с ними о районах действия и двинулись дальше.

В деревне тускло светились окна в некоторых домах. То там, то тут слышался лай собак. Мы решили проверить дом на краю деревни, где хозяева еще не спали. Старший группы разведчиков вошел во двор, остальные молча притаились за углом. Чуть погодя, старший возвратился с известием, что деревня называется Преэкса и противника тут нет. По словам хозяина дома, враг находился будто бы в деревне Тсийстре. А вчера, дескать, приезжали со стороны деревни Пынни четверо на санях, остановились у сарая и, наскоро оглядевшись, повернули обратно. Это все, что удалось узнать.

Двинулись дальше. За деревней находилось озеро. Когда показались первые дома Пынни, залаяли собаки. Затем послышались одиночные выстрелы и перестук копыт. Старший разведгруппы собрал нас за ближайшим кустом. Он решил, что кто-то один пойдет предупредить оставленный на опушке леса полевой караул, а остальные устроят в придорожных кустах засаду. Если врагов окажется меньше пяти – взять в плен, если больше – пропустить до караула.

Идти старший приказал мне. Горел, конечно, желанием остаться, но приказ есть приказ. В тот момент, тогда часовой задержал меня на опушке и потребовал пароль, позади раздались выстрелы и крепкая эстонская брань. Едва я успел все объяснить начальнику караула, как послышался приближавшийся топот копыт. Вскоре на фоне белого снега можно было различить двое саней, на которых шестерка наших разведчиков везла пленных – четверых вражеских разведчиков, все сыпавших ругательствами.

Пленных мы сначала доставили в штаб батальона. Но командир приказал вести их дальше, в штаб полка в мызу Миссо.

Три дня спустя, т. е. 10–11 февраля, развернулись серьезные боевые действия. Началось с того, что на участке нашего первого батальона на опушке леса появилась небольшая вражеская группа, явно разведчики. Ее обратили в бегство. Преследуя противника, наш батальон продвинулся вперед на 5–6 километров. Мы вновь побывали в деревне Преэкса. В наступление перешли и другие батальоны. Было освобождено несколько деревень.

Перед нами предстали следы зверств белогвардейцы. Белые убили многих людей, близкие которых сражались в рядах Красной Армии, а также тех, у кого кто-либо из семьи эвакуировался в Советскую Россию.

Ненависть наших бойцов к белогвардейцам возросла еще больше.

В результате наступления наш батальон к 20 февраля вышел к подножию Мунамяги. Я обратился с просьбой к командиру назначить меня и моего молодого боевого товарища, нарвского парня, в разведку, чтобы одновременно разглядеть поближе самую высокую гору в Прибалтике. Командир согласился, но напомнил об осторожности, так как частично Мунамяги все еще владел неприятель. Мы должны были двигаться в сторону Вана-Казаритса.

Но, к сожалению, из этого ничего не вышло. Едва мы прошли пару километров, как нашу разведгруппу отозвали обратно в роту. Началось общее отступление. Что произошло? Мы же одерживали до сих пор победу за победой! Стало ходить много тревожных слухов, даже предполагалось предательство.

Мы не остановились и у Миссо. Только под Мариенбургом узнали, что наши соседи сдали этот город белым. Чтобы не оказаться в кольце окружения, нам пришлось отступить.

К 1 марта наши войска вновь овладели Мариенбургом. В атаке участвовал и наш полк. Примерно через неделю мы снова вышли на шоссе Псков – Рига и ворвались в Хаанья. Но теперь пришлось вести ожесточенные бои за знакомые деревни Тика, Пынни, Тсийстре и другие. Некоторые деревни неоднократно переходили из рук в руки. В середине марта стало известно, что другие полки эстонских красных стрелков освободили Печоры. Вырусцы надеялись вскоре войти освободителями в свой родной город. Все горели желанием окончательно разбить врага и вернуться к своим семьям, к мирному труду.

В результате мартовских боев 1919 года мы опять вышли в район Мунамяги, на этот раз чуть правее прежнего участка. Нашему батальону приходилось вести бои и самостоятельно. Нередко нас посылали на разные участки фронта ликвидировать прорыв.

Солдатская жизнь была тяжелой и изматывающей. Выкапывали в снегу углубления, чтобы укрыться от пронизывающего ветра. С наступлением весны приходилось брести через болота и грязь, нередко промокнув до нитки. Изредка можно было разводить костер, чтобы хоть немного обсушиться и обогреться. Терзали паразиты, мучил голод. Часто приходилось довольствоваться только кусочком хлеба. Когда становилось совсем невмоготу, у командиров находилось для нас ободряющее слово. Не забудутся наш первый командир роты Рудольф Кухи, его помощник Александр Пало, взводные Иоханнес Арон, Александр Тедер, братья Эрмель, молодой командир Александр Якобсон и другие.

Всеобщим уважением пользовались командир полка Адольф Мянникокс, комиссар Михаил Кульбах и наш батальонный командир Юхан Эверт.

Полк впоследствии приумножил свою боевую славу на Южном фронте под командованием одного из первых организаторов эстонских воинских частей Карла Кангера и пронес свои боевые знамена до берегов Азовского и Черного морей.

Осколок снаряда и соломенная крыша

30 июля 1919 года я был ранен в бою за город Остров Псковской губернии. Утром командир роты приказал мне помочь ротному писарю. Но когда я услышал, что собираются выслать разведку, захотелось пойти