значительные вопросы не может решить ни одно правительство, ни одна партия. В сущности, это даже не вопросы, которые можно поставить на голосование. Мы ежедневно размышляем над ними и пытаемся соответственно своему опыту найти ответы. Каковы они – время от времени выявляют социологические исследования. К сожалению, опросы показывают, что слишком многие жители Эстонии не довольны ни своим государством, ни избранной властью. Почему сложилось такое положение, и почему мы часто доходим до взаимных обвинений? […]

На протяжении нескольких сот лет земля и дома в Эстонии переходили их рук в руки. Когда-то большая часть всех здешних богатств принадлежала чужеземцам, в первую очередь – помещикам. В предвоенной Эстонской Республике положение было иное: собственниками преимущественно были государство и местное население, удельный вес иностранного капитала был невелик. Во время советской оккупации примерно 90 % нашей промышленности было подведомственно Москве, а земля и недра полностью принадлежали СССР. Если с обретением свободы на какое-то время все это стало принадлежать Эстонскому государству, то теперь мы вновь – и очевидно это необратимо – пришли к тому, что большая часть нашей промышленности вновь находится в руках иностранного капитала. Земля, леса и полезные ископаемые в основном, правда, находятся еще в собственности эстоноземельцев, но все больше недвижимости переходит в собственность иностранцев.

В конце концов, именно отношения собственности определяют, кто принимает решения. Кто платит, тот и заказывает музыку. Увы, не всегда ясно, кто этот «заказчик», поскольку капитал зачастую остается анонимным. На сквозняке между Востоком и Западом едва ли правильно руководствоваться принципом «деньги национальности не имеют». […] Мы уступили руководящие позиции в своей промышленности и банковском деле иностранцам, не ожидает ли та же участь землю и леса? Ключ будущего государства кроется именно здесь.

Относительно настоящего и будущего нашего государства высказываются как оптимистические, так и весьма пессимистические мнения. Для последних дают основания сдвиги в системе ценностей – даже духовное наследие предков, честность и добросовестный труд отнюдь не у всех продолжают вызывать уважение. Но что станет с народом, у которого исчезла твердая почва из-под ног и которому приходится брести по опасной трясине? […]

Политические силы, пришедшие в Эстонии к власти в 1992 году, взяли курс на абсолютно открытый рынок, в условиях которого унижаемый в течение пятидесяти лет народ, естественно не смог, составить конкуренцию сверхразвитой западной экономике и субсидируемой импортной продукции. Напряженность в обществе обострила и начавшаяся в то время реституция. Больше всего пострадали от этого сельские жители и сельское хозяйство. Как вскоре показала жизнь, правительство не имело плана перспективного развития села. В условиях открытого рынка последовал катастрофический спад сельского хозяйства. Сходная судьба постигла и отечественную промышленность.

[…]

Увы, печальная участь Эстонской Республики 1990-х годов – это тысячи нерожденных детей, обнищание значительной части населения, ухудшение его здоровья и сокращение продолжительности жизни. По этим показателям мы привлекли к себе негативное внимание всего мира.

Такие процессы, вероятно, можно назвать неизбежной чертой переходного времени, но, к сожалению, здесь мы опередили даже государства, находящиеся в сходной с нами ситуации. На сегодня мы заплатили чересчур высокую цену за так называемую шоковую терапию, за близорукую политику, но только при жизни последующих поколений выяснится, насколько в действительности велика эта цена. […]

С сожалением размышляю я и о дефиците демократии в нашем государстве, которое согласно Конституции должно быть демократическим. Но как незначительно участие граждан в решении вопросов, касающихся их собственной жизни! Так, например, правительство попыталось проигнорировать всенародную акцию протеста против приватизации эстонских электростанций, под которым подписались более чем 160 тысяч человек. Годами не учитывается и желание большинства народа выбирать президента прямым голосованием, что принято даже в государствах с гораздо более многочисленным населением.

Можно привести еще один пример: вступление Эстонии в Европейский Союз. Наше правительство решило начать переговоры по этому вопросу, не спрашивая мнения народа. Такие действия невозможно считать демократическими. Например, граждане Швейцарии, Норвегии и других государств неоднократно имели возможность заявить на референдуме, дают ли они правительству полномочия на ведение таких переговоров. Не говоря уже о заключении договора о присоединении; некоторые сегодняшние политики считают вполне естественным заключить его, не спросив на то согласия граждан.

[…] Нельзя забывать о том, что мы можем и должны сделать уже сегодня – об обеспечении такой демократии, при которой исключены подавление воли большинства, олигархия и диктатура. На совести сегодняшних лидеров лежит также ответственность за сохранение наших исконных богатств – земли и национальной культуры. […]

Сокращенные фрагменты из воспоминаний приводятся по изданию: Рюйтель А. Эстония: Возрождение будущего. Таллинн: Издательство «Ило», 2003. С. 190–196.

Примечания

1

История Эстонской ССР. Таллин, 1958, стр.310–311.

2

Там же, стр.258–259.

3

Маапяэв (временный губернский земский совет) – орган контрреволюционной эстонской буржуазии, созданный Временным правительством России, как совещательный орган при губернском комиссаре. Маапяэв был разогнан трудящимися 15 ноября 1917 г. (Ред.)

4

Пятс, Константин (1874–1957). Выпускник юридического фак-та Тартуского университета (1898) был помощником адвоката Ивана (Яана) Поски в Таллине. Основатель и редактор газеты «Театая» (1901–1905), таллинский городской советник (1904–1905) и зам. городского головы (1905). После 1905 г. заочно приговорен к смертной казни, скрывался в Швейцарии и Финляндии. После отмены приговора в 1909 г. вернулся в Россию и предстал перед гражданским судом; приговорен к году лишения свободы. В 1911–1916 гг. редактор газеты «Таллинна театая». После Февральской революции, в марте 1917 г. избран начальником милиции г. Таллина, позже – членом и председателем Верховного комитета эстонских воинов. В 1917–1919 гг. член Временного земского совета Эстонии (вне партий), осенью 1917 г. – глава Земского управления. В декабре 1917 г. арестован большевиками; после освобождения ушел в подполье, где подготовил меморандум о независимости Эстонии, обнародованный 24 февраля 1918 г. Старейшинами Земского совета был назначен председателем «Комитета спасения» и премьер-министром Временного правительства (возглавил также военное министерство и МВД). Летом 1918 г. арестован немецкими оккупантами, не признавшими независимости Эстонии, и отправлен в концлагерь, освободился в ноябре 1918 г. и вернулся в Эстонию. С ноября 1918 г. по май 1919 г. вновь возглавил Временное правительство и военное министерство Эстонии. Депутат Учредительного собрания Эстонии в 1919–1920 гг. от партии «Земельный союз» (на базе которого создал в 1920 г. партию «Собрание аграриев»). Депутат Государственного собрания Эстонии всех 5 созывов (председатель в 1922–1923 гг.). Государственный старшина (премьер-министр) в 1921–1922 гг., 1923–1924 гг., 1931–1932 гг., 1932–1933 гг., 1933–1934 гг. С января 1934 г. – премьер-министр в обязанностях государственного старшины (по новой конституции – президента). Чтобы предотвратить победу на выборах кандидатов от партии «вапсов» (их кандидатом