– Мы сдаёмся.

Тридцать четвёртая глава

Треть личного состава дивизии погибла или получила тяжёлые ранения при штурме. Погиб Аластор, Патрику ядром оторвало левую руку, и сейчас он метался в горячечном бреду. Фред лежал с переломом бедра, полученным в рукопашной. Врачи с осторожным оптимизмом говорили, что наверное он будет-таки ходить… Ле Труа кривился на один бок – зацепили штыком.

Попаданец получил контузию от близкого разрыва ядра и множество мелких ранений от осколков и штыков. Вроде ничего опасного, но во влажном климате раны загноились, поднялась высокая температура. Лежать из-за ранений больно, и он ходил по расположению этаким призраком, мало что соображающий из-за контузии и горячки.

После встречи с Борегаром и командованием южан, о которой Алекс из-за болезненного состояния мало что помнил, большую часть Кельтики отправили кружным путём в Чарльстон. В Атланте оставили только раненых из числа тех, кто не смог бы нормально перенести такую поездку.

В итоге Кельтика разделилась на две части – Ле Труа с начальником штаба Кейси О'Доннелом и условно боеспособной частью дивизии оказались в Чальстоне, где под стенами не стояли войска Союза, а снабжение получше. Командование над инвалидным войском досталось Фокадану. Впрочем, достаточно формальное, Борегар весьма доброжелательно отнёсся к ирландцам, а по мере выздоровления их и вовсе отправляют в Чарльстон. Так что Алекс своим присутствием скорее демонстрирует флаг, и его это устраивает.

Настроение самое депрессивное и сложно сказать, какая из причин является основной. Проблемы навалились как-то сразу… ранения, мигрени из-за контузии, погибшие друзья и подчинённые, плен.

Хуже всего, что республиканцы всеми силами пытались свалить ответственность за провал штурма на Кельтику. В ход шли самые грязные уловки – газетные статьи, давление на жён, заведённые (или вновь поднятые) уголовные дела на некоторых членов дивизии.

Читая статьи о собственной части в республиканских газетах, попаданец поражался, как может носить земля таких выродков? Написано талантливо, а самое главное, это единая кампания очернения.

Грязь лили не столько на ирландцев, сколько на демократов. Другое дело, что собственного лобби[200] у кельтов нет, так что и защищаться они толком не могли.

Демократы же не столько защищали ирландцев, сколько пытались свалить Линкольна. Кельтику защищали ровно там, где интересы части переплетались с интересами демократов, а таких моментов попадалось немного. Ну или если при защите ирландцев удобно сделать выпад в сторону республиканцев.

Часть быстро приобрела сомнительную славу отстойника, в котором мудрые Нью-Йоркские власти собрали людей безусловно храбрых, но откровенно криминализированных. И вообще, нужно внимательней посмотреть на эту Войну с Бандами… уж не для себя ли расчищали дорогу эти подозрительные типы?

Выборы Линкольн проиграл с оглушительным треском. Не помог административный ресурс, ставка на промышленников и многочисленные подтасовки. В вину бывшему президенту поставили и гибель генерала Макклеллана, являвшегося кандидатом от Демократической партии.

Президентом стал совершенно проходной кандидат от Демократов, поставленный фактически в последний момент – известный адвокат и политик Клемент Валландигэм. Попаданец слышал о нём немало, и больше всего Валландигэм напоминал ему Жириновского. Только харизмы и интеллекта существенно поменьше.

Клемент и сам понимал неустойчивость своего положения, поэтому взялся за работу с жаром. Как это свойственно многим слабым людям, под жёсткостью он понимал жестокость.

Валландигэм спустил собак и началась классическая охота на ведьм с поисками виноватых. Как водится, виноватыми назначали по большей части тех, кто не имел должных связей.

– Забавно узнать, что в свидетелях по Стальному делу сенатор Вудс, – задумчиво сказал Фред, внимательно слушавший, как Алекс читает газету вслух, – самая главная акула в этой стае, а поди ж ты – свидетель…

Это как водится, – желчно отозвался один из лейтенантов-южан, лежавший в той же палате, – известное дело – Северяне.

– Кто бы говорил, – фыркнул Фред и началась привычная перепалка на тему политики и экономики. Фокадан с удовольствием поучаствовал в ней, живо интересуясь точкой зрения южан и их мышлением.

– Ладно, Харди, давай потом, – нехотя прервал спор Фред Виллем, – что там со званиями?

– А… вроде как документы оформить правильно не успели, так что я ныне снова майор, а ты – капитан. Ле Труа, соответственно – полковник.

– Обидно, – искренне огорчился Патрик, подав слабый голос, – совсем другой уровень ведь, – настолько проще… да что угодно! Капитанов и лейтенантов – как грязи, а майор, это уже уровень повыше.

– Это смотря какой капитан, – подал голос ещё один пациент, – и какой лейтенант. Харди вон чином и не велик, а славы у него столько, что и с полковниками поделиться может. Да и ваши из Кельтики…

– Сам же газеты из Союза читаешь, – вздохнул Патрик, – так вспомни, что о нас пишут. Хоть не возвращайся…

– А и не возвращайся, – Герос фон Борке[201] приподнялся в постели, – сам же говорил, что Нью-Йорк тебе – мачеха злая. Не перебивай! Не говорю, что всё бросить нужно и здесь оставаться. Ты просто придерживай эту мысль. Что тебя держит на Севере? Друзья, семья… родиной это сложно назвать. А здесь… ты сам видел, к людям по-другому относятся.

– Точно, – оживился Харди, крепко подружившийся с Патриком, – подумайте! Что там сейчас на Севере? Экономический кризис, предприятия разоряются, увольнения. Вернётесь вы, и что? Работы нет, репутацию вам уже обеспечили самую паршивую. Из армии попрут, это к гадалке не ходи.

– Репутацию можно исправить, – ответил Алекс для порядка, сам не верящий в это.

– Можно, – согласился Герос с откровенным скепсисом, – но кто ж вам даст? Харди верно сказал – работы нет, кризис, безработица. Кого на работу возьмут, англосакса или ирландца? А?

– Что верно, то верно, – задумчиво согласился Патрик, – с работой туго будет. А если и согласится кто за пару центов в час работать, то скорее негра возьмут. Проще выгнать, если что. А у вас что, привечать будут северян?

Харди засмеялся и закашлялся. Все терпеливо ждали, пока надрывный кашель пройдёт.

– Не всех, ох не всех… Мы ж помним, какие части политику выжженной земли проводили, да какие части где набедокурить успели. Этим лучше не появляться, да… Вы же хоть и воевали, но по чести. Примут. Хозяйств разорённых у нас много, с рабочими руками куда хуже.

– Обратная сторона монеты, – пробормотал напряжённо вслушивающийся Фред, – в Конфедерации после вмешательства Франции и кредитов работы будет валом, но рабочих рук нет.

– Да. Но принимать всех подряд? Спасибо, не надо. Мы сейчас и от лишних негров избавляться будем, – Харди подмигнул ирландцам, – вышел уже закон. Кто в войсках служил или в Трудовой Армии, да