– Вы думаете, что значок подарил ей мужчина, с которым она познакомилась вне школы?

– Точно не знаю. Но, насколько я помню, больше никто в школе с такими не ходил. Конечно, она могла привезти его с собой из дома.

Карл кивнул. Такая версия была маловероятна, но все равно надо было проверить.

– Еще кое-что, – сориентировалась Роза. – Вы сказали Хаберсоту, что Альберта прекрасно пела. Она, случайно, никогда не исполняла песню Джони Митчелл «Река»? Вам говорит о чем-нибудь эта композиция?

– Нет, совсем нет.

Роза достала маленький оранжевый «Айпод» и нажала на кнопку.

– Вот эта. – Она протянула наушники Сюнне Веланд.

Женщина на мгновение замерла, прислушиваясь к прекрасному голосу. Затем голова ее закачалась из стороны в сторону, губы дрожали все сильнее.

– Вот черт! – выкрикнула она, не снимая наушников. – Не судите меня слишком строго за мою оплошность, но ведь верно – она постоянно напевала эту мелодию.

Телефон Карла вдруг зазвонил. Он немного отодвинулся – это была его мать.

– Карл, ну ты ведь приедешь в субботу, правда? – выпалила она без всякого предисловия.

Он перевел дыхание.

– Да, конечно, приеду.

– А то я подумала, может, пригласить Ингер…

– Ингер?.. А кто это?

– Да это же дочка наших соседей. Ну, она вообще-то уже совсем не девочка… Но именно она держит на своих плечах всю ферму, так что…

– Мам, не надо никакой Ингер. Я понятия не имею, кто она, я с ней никогда не встречался. Я – полицейский и не собираюсь становиться фермером или кем бы то ни было в вашей округе. Наверное, отец все это придумал?

– Ладно. Ну так, значит, в субботу тебя ждать?

– Да, да, ждите. Пока, мам.

О господи, чем только все это закончится, даже подумать страшно.

Ронни, Ронни, Ронни, уж лучше б ты остался в Таиланде…

* * *

В импровизированном штабе их поджидал изможденный Гордон. Судя по цвету одного его уха, телефонная трубка была приклеена к нему на протяжении нескольких часов подряд. Он попытался встрепенуться, когда Роза уселась напротив него, вытянув ноги, но довольно быстро вновь сник.

– Видимо, я не очень подхожу для такого рода заданий, – выдавил он из себя. Кажется, парень снизошел до самокритики… – Я набрал не менее сотни мобильных номеров и к настоящему моменту поговорил только с семью-восемью учениками той самой народной школы.

Карл подался вперед.

– Ну, и?..

– Ну, я не узнал ничего нового. Все они говорят одно и то же. Все терпеть не могли Хаберсота, который, судя по всему, и впрямь был довольно назойливым. А про Альберту говорят, что она была милой девочкой, которая флиртовала направо и налево и в один прекрасный день увлеклась парнем со стороны. Кто-то из моих собеседников добавил, что парень, знакомством с которым так гордилась Альберта, был гораздо интереснее ее сокурсников и кое-что умел.

– Кое-что умел? О чем речь?

– Я не знаю, но так мне сказали.

Карл покачал головой. Может, Гордон рассчитывал, что кто-нибудь влезет ему в задницу и вместо него станет расспрашивать телефонных собеседников из недр его чрева?

– А список у тебя есть?

Гордон кивнул, и Мёрк буквально выдрал лист бумаги из его рук. На полях стояли немногочисленные комментарии.

– Роза, проверишь вот этих всех. И пожестче, пожалуйста. Мы должны выяснить, что именно умел этот пришлый парень. – Затем он обратился к Ассаду: – Есть новости с именем? Сколько там народилось Франков за интересующий нас период?

– Ежегодная статистика ведется только после восемьдесят девятого года, до этого отчетным периодом являлось десятилетие, и для нас это совсем некстати.

– Почему?

– Потому что ты хочешь узнать, сколько Франков появилось на свет между шестьдесят восьмым и семьдесят третьим годом, а я могу сказать лишь то, что в шестидесятые годы их родилось пять тысяч двести двадцать пять, а в семидесятые – три тысячи пятьдесят три. Теперь надо сложить эти два числа и поделить на четыре, так как тебе нужно только пять лет. Получается две тысячи семьдесят. А вполне может быть, что и больше, если он родился раньше шестьдесят восьмого года.

При подготовке полета на Марс двухсантриметровая ошибка при расчете отправной точки будет означать отклонение от конечного пункта на несколько тысяч километров. Естественно, это очень скверно, тут Карл был реалистом. И из уважения к огромной значимости подобных ключевых расчетов он никогда не претендовал на профессию астронавта. А вот когда речь шла о количестве Франков в Датском Королевстве, тут уж ему не было никакой разницы, предстоит ли ему разыскать тысячу восемьсот двенадцать человек или на пару тысяч больше. Естественно, кого-то из них уже нет в живых, кто-то эмигрировал. И все же, как ни крути, их оставалось слишком много.

– Благодарю, Ассад. Думаю, нам стоит обождать с этой частью расследования. Мы ничего не добьемся, пока все они не намылят пятки.

– Почему пятки? – Уголки рта Ассада недоуменно поползли вниз.

– Ассад, намылить пятки – это то же самое, что улизнуть.

– Кого?

– Что – кого?

– Лизнуть.

Мёрк тяжко вздохнул и с безнадежным видом засунул руки в карманы.

– Неважно, Ассад.

Интересно, что за бумажные клоки валяются на дне кармана? Он извлек наружу какую-то труху и внимательно осмотрел. Вообще-то эти обрывки бумаги предназначались для Ассада.

Карл передал их своему курчавому помощнику.

– Вот. Дело закрыто, господин нарушитель скоростного режима. Спасибо патрульным.

Ассад поглядел на разорванные штрафные квитанции и улыбнулся.

– Ну, Карл, думаю, ты остался доволен. Ведь теперь я все-таки смогу садиться за руль служебной машины всегда, когда ты утомишься.

«Уф, пускай мне придется проглотить шестьдесят таблеток кофеина, чтобы быть бодрячком, но я ни за что не допущу, чтобы он сел за руль», – пронеслось в голове у Карла. Надо было поскорее сменить тему.

– Так ты дозвонился до родителей Альберты? – вовремя пришел ему в голову вопрос.

– Да. Они никогда не видели в своем доме такого значка.

– А что насчет песни Джони Митчелл?

– Я напел им мотивчик, но они не смогли опознать его.

– Что?

– Я им напел мотивчик, но они…

– Спасибо, Ассад, я все понял.

Несчастные старички подверглись поистине тяжкому испытанию. Даже одержимый тягой к спариванию котяра обладал гораздо большей музыкальностью, чем Ассад.

– Ага, значит, антимилитаристские взгляды Альберта переняла не от родителей. Давайте предположим, что значок ей дал парень, с которым она виделась за пределами школы. А тот факт, что одновременно столько людей напевали мелодию песни Джони Митчелл в тот период, может быть чистой случайностью. Возможно, композицию постоянно крутили на радио. Возможно, после многолетнего затишья ее вновь внезапно включили в список хитов. Кто знает! Или Джони Митчелл гастролировала где-то по соседству… Да могло быть множество причин, почему и Альберта, и Юна Хаберсот напевали одну и ту же песню.