– Пал Николаевич, – позвал молодой участковый. – Вот, кажется, Муханов ваш.

– Едреный корень! – Капитан поспешил на голос в другую комнату. – Живой хоть?

– Бледный, дышит, – пожал плечами участковый, сидя на корточках над телом на диване и руками в перчатках обшаривая карманы молодого мужчины. – Дыхание ровное. Но это и опасно. Может начаться сердечная недостаточность, если действие наркоты прекращается. Кто его знает, сколько он в себя вколол. Вот его водительское удостоверение.

– Ну да. – Савельев всмотрелся в бледное лицо лежавшего в наркотическом сне человека, потом сверился с его фото на документе. Сейчас Муханов выглядел совсем не таким самоуверенным красавчиком, как на той школьной фотографии.

Гуров приехал в клинику, взяв с собой Попкова. Молодой оперативник был горд, но старался не подавать вида, держался солидно и уверенно. Когда Лев звонил в клинику, врач сообщила, что побеседовать с Мухановым можно. Не так велик его стаж наркомана, сердце крепкое. Его удалось привести в нормальное состояние, но нужно хотя бы неделю подержать на капельнице, промыть организм, подкормить сердце. Для беседы лечащий врач разрешила использовать ординаторскую. В это время все врачи уже разошлись по домам, и в клинике осталась только дежурная смена медиков.

– Ну, здравствуй, Леха Муханов! – Гуров вошел в ординаторскую и стал рассматривать сидевшего на стуле молодого человека.

Тот поднял глаза на вошедших. Пустые, больные, уставшие глаза. Ничего от красавчика не осталось. Стекло с него все, как шоколадная глазурь с печенья. Остался только неприглядный каркас и пустота в душе.

– Вы кто? – спросил Муханов сиплым голосом без всяких эмоций, без заинтересованности.

Казалось, что он хочет услышать ответ и вернуться в палату, сжаться в комок на своей кровати, подтянуть колени к груди, закрыть глаза и лежать так в пустоте, в темноте, на липких от пота простынях. Гуров хорошо понимал состояние парня. Много он видел наркоманов, опустившихся людей, у которых в юности было большое и светлое будущее. А потом его не стало. По причине личной слабости или обилию искушения, что опять же говорит о слабости. Или от большого количества дружков, которые очень хотят, чтобы ты не отрывался от коллектива, чтобы ты жил и вел себя, как они все. Потому что им очень завидно, когда ты проходишь мимо их стола, заставленного бутылками и банками с пивом. Проходишь из одной светлой жизни, называемой работа, карьера, учеба, в другой светлый мир, называемый дом, семья. И опять это твои слабости, ты не смог пройти мимо, ты поддался на уговоры, дал себя пристыдить ложными ценностями: «ты нас не уважаешь», «теряешь друзей», «тебе западло с нами посидеть».

Гуров сел в кресло напротив Муханова и заговорил.

– Я – полковник Гуров из Москвы. Работаю в уголовном розыске. Ты сейчас ответишь на мои вопросы, и я уйду. Согласен?

Гуров знал, что Муханов будет рад ответить, чтобы его побыстрее оставили в покое, побыстрее дали возможность уйти в палату и лечь. И отвечать он будет охотно по той же причине. И нет ему уже никакого дела ни до прошлой дружбы, привязанностей, любви какой-то глупой и никчемной.

– Давно ты виделся со своими друзьями, с теми, с кем дружишь еще со школы: Володей Порошиным, Надей Чихачевой?

– Я ни с кем не дружу, никого уже давно не видел. У каждого своя жизнь.

– Когда ты в последний раз встречался с Порошиным?

– Не знаю, не помню даже. Как-то сразу после школы мы разошлись и почти перестали встречаться.

– А с Надей Чихачевой?

– А что? – Глаза Муханова растерянно насторожились. – А что Чихачева?

– Вы с ней долго еще встречались после того, как ваша компания развалилась. Она ведь любила тебя, я знаю. И спала с тобой.

– Да. – Муханов повесил голову и стал рассматривать свои грязные ногти. – Она долго ко мне ходила. Наверное, хотела помочь. А я ее обидел, и она перестала ходить. Она меня жалела и хотела вытащить. А мне кто-то сказал, что она за моей квартирой охотится, хочет забеременеть от меня и отобрать жилплощадь. И я ее прогнал.

– Дурак, – не удержался от комментария Попков.

– Дурак, – вяло согласился Муханов.

– Ты Ольгу Марченко когда видел последний раз?

– Несколько лет назад, наверное. У нас с ней все быстро закончилось. Не поняли друг друга или не оценили. Она клеилась ко мне, ну и я тоже. Она красивая была, фигурка, все дела. А когда дошло до постели, когда я ее на кровать захотел завалить, она меня по физиономии ударила и ушла. Ну, после такого какая может быть дружба.

– И все? – удивился Лев. – А Алиса Коновалова? Когда ты ее видел последний раз?

– Алиска? – Муханов поднял на Гурова удивленные глаза. – Эта чудненькая, что ли? Она всегда у нас как инородное тело была, а потом ушла, откололась от нашей компании. Я и не помню ее в лицо.

– Муханов, не заставляй меня обвинять тебя в убийстве, – сказал Гуров просто так, на удачу, чтобы хоть как-то расшевелить, разбудить эмоции этого опустившегося молодого человека.

– Узнали, да! – уныло констатировал Муханов, и Гуров с Попковым переглянулись. – Я не думал, что он кончится. Все били, даже ваша Чихачева разлюбезная. И что, вы теперь из-за бомжа будете все ворошить? Это же отбросы общества.

– Когда это было? И где? – хмуро поинтересовался Попков.

– В парке… на майские праздники… Мы тогда отмечали год после окончания школы. А он там лежал. Грязный, вонючий.

– Знаешь, Муханов, – поднимаясь, заметил Лев, – ты в оценках всегда ошибался. И тогда, и сейчас. Отбросы общества – это ты. Причем даже тогда, когда ходил гоголем, когда к тебе, красавчику, девчонки липли, а ты из них выбирал очередную подружку… Ты уже тогда был отбросами общества. Пошли, Вадим!

Молчан поднялся с кресла, пожал руку Гурову, Попкову, потом снова сел и открыл дверцу стоящего рядом сейфа.

– На территории у Савельева живет наш «конкурсант», – сказал он. – Я за сегодня со всеми почти связался. Похожих нет, даже приблизительно. Или только освободился, или очень давно. И по возрасту не подходят, по комплекции, цвету волос. Короче, претендент – он. – И подполковник, вытащив из папки распечатанные фото, протянул их Гурову.

Лев оценил оперативность работы. И то, что фото распечатано в нескольких экземплярах на бумаге, уже дает возможность опрашивать свидетелей, предъявлять его внешность для опознания. Он рассматривал фотографию молодого мужчины. Действительно чем-то похож на Завьялова, только постарше. Хотя если подумать, то вблизи он действительно выглядит старше. Зона никого не красит. Но издалека и за парня сойдет.

– Кто таков, что за личность?

– Игорь Леушин, кличка «Уха». Освободился три года назад. Надзор за ним нормальный, в криминале не замешан, хотя ведет образ жизни далекий от праведности.

– А конкретнее?