Ирина слушала Ксению с каменным лицом. Радамант молча улыбался — очевидно, для него все сказанное уже не было новостью. Значит, кое о чем в своей версии событий государь умолчал. И понес наказание. Есть ли кара страшнее, чем видеть гибель собственных детей?

— Но остались дочери, — тихо ответила Ира. — Три девушки. Все одарены, умны, все в подходящем возрасте…

— И все несут поганую кровь, — Ксения круто развернулась на каблуках, и удлиненный подол ее платья взметнулся хвостом. — Думаете, я не проверяла? Думаете, сидела сложа руки все это время, зная, под какую угрозу нас подвел эгоизм моего брата? Нет, я отчаянно искала способы решить проблему безболезненно и для империи, и для рода. Но такого варианта не существует. Все три девушки носят в себе нежелательную наследственность, множество анализов в моей лаборатории это подтвердили. Мы искали способы исцелить это, даже были готовы пойти на богохульство и создавать искусственные варианты… Не вышло.

Я замер, продолжая бережно держать Аню на руках. Она пришла в себя, приоткрыла глаза, но, кажется, не узнала меня. Ее кожа была горячей — жар. Сильный.

— Значит, все три Великие княжны — поражены, — обреченно выдохнул я.

— Не проявится у них — перейдет к потомкам. Это не лечится, господа. Даже Осколок эту хворь не берет. Мы просто оттянем неизбежное, но проблему не решим, если посадить одну из тех девиц на трон.

— Пока не лечится, — возразила Ирэн. — Наука не стоит на месте…

— Значит, вы предлагаете нам надеяться на авось? — усмехнулась Ксения Константиновна. — Я ожидала от вас большей дальновидности. Нет, Ирина Алексеевна, когда вопрос касается интересов государства, никаких надежд быть не может. Только сухие факты. А факт в том, что пораженная страшной болезнью ветвь должна быть пресечена.

Я слушал Великую княгиню и уже толком не знал, что и думать. Если принять ее версию за абсолютную истину, то во многом она была права. Да, методы Ксении были жестоки. Да, наверняка эта жестокость была обусловлена еще и желанием отомстить за старую обиду. И все же, по сути, Ксения была права: если дерево болеет, то больную ветвь отсекают. Если конечность поражает гангрена, конечность ампутируют. Она просто перенесла этот принцип на собственный род.

И, должно быть, требовалось обладать немалой силой духа, чтобы так хладнокровно расправиться с собственными родичами.

— Вы могли передать все Александру Константиновичу, — сказал я. — Он же подходил по всем пунктам на роль наследника. А вы допустили его смерть.

Радамант взглянул на сестру, словно спрашивал разрешения взять слово.

— Не по всем, Михаил, — скрипуче ответил косоликий. — Александр Константинович… Как бы выразиться поделикатнее… Имел определенные извращенные склонности. С учетом его образа жизни в последние годы нашлось бы немало свидетелей его неподобающего поведения.

— Когда это кого-то останавливало? — фыркнул я. — Или может быть все дело в том, что Великий князь ближе всех подобрался к разгадке вашего замысла? Что он чуть было не разрушил ваши планы?

Ксения посмотрела на меня с такой яростью, что, казалось, под моими ногами начал плавиться мрамор.

— Александр годами позорил наш род, — отчеканила она. — Пусть в Европах сажают на трон любых скоморохов, но я не дам превратить трон империи в ярмарочный фарс. Будем честны: из нас лишь Ирина Алексеевна сохранила относительную чистоту. Если не считать слабости к вашему сиятельству. Впрочем, это не проблема.

— Но как же ваши остальные родственники? — в голосе Ирки читалась мольба. — Есть же ветвь Романовых-Филаретовых, есть герцог Глостерский, он приходится двоюрод…

— Седьмая вода на киселе, — отрезала Ксения. — Слишком мало крови, чтобы взять под контроль Осколок.

Ирэн усмехнулась.

— А во мне, стало быть, достаточно?

— Полагаю, все поняли это еще в Константинополе. Поэтому другого варианта нет. Вам, Ирина Алексеевна, надлежит унаследовать все это, — Великая княгиня обвела руками пространство вокруг себя. — И, возвращаясь к вашему вопросу, увы, Соколов в этот сценарий не вписывается. Один государь уже выбрал сердцем — и вот к чему все это привело.

Ирина замотала головой и попятилась.

— Нет, нет… Это невозможно! Я не могу стать наследницей. Ведь я рождена незаконно, я бастард бастарда! Да хотя бы потому, что указ Павла Петровича запретил женщинам наследовать престол!

Ксения Константиновна переглянулась с Радамантом, и оба дружно рассмеялись. На удивление добродушно, с легким оттенком снисхождения. Это так контрастировало с обстановкой, что мне стало жутко, а по позвоночнику пробежал холодок.

— Это единственная причина, по которой мой венценосный братец все еще жив, милая моя, — отсмеявшись, сказала Великая княгиня. — Что повелел один государь, может отменить другой. Да и закон о наследовании только по мужской ветви, будем откровенны, потерял всякую актуальность. Родовая сила за редкими исключениями более не в ходу, а пол наследника имел значение только для этого. Осколки можно привязать к любой персоне, так что пол более не важен. Ну и Павел Петрович слишком уж невзлюбил мать и боялся новых переворотов, так что решил одним махом осложнить жизнь всем потомкам. Честно говоря, давно следовало упразднить этот архаизм.

С лица Ирины отхлынули все краски. Нет, она девка умная, должна была хотя бы теоретически прокручивать подобный вариант в голове. Но точно никогда не воспринимала его всерьез. Наверняка, как и я, надеялась, что хотя бы одна из трех дочерей Алексея Константиновича окажется «чистой».

— Пока вы меня не убили, один вопрос, — я осторожно опустил Аню на мраморный пол и направился к Великой княгине. — Насколько мне известно, причиной ваших бед стал австриец. И как же вы после этого решились просить у них помощи для своей авантюры?

Ксения изогнула губы в легкой улыбке.

— Деловое соглашение, не более того. Австрийцам была нужна западная часть Дакии. Нас устроит коридор вдоль моря до Новой Византии. Что до самой Дакии, то это искусственное буферное государство, и его судьба всегда виделась мне предрешенной.

— Разделом Дакии вы заложите бомбу замедленного действия, — ответил я. — Австрии нужен выход к морю, и они попытаются это обеспечить. Отдав им западные области, вы облегчите эту задачу.

— Не совсем, — отозвалась Ксения. — Впрочем, с вами, Михаил Николаевич, я не намерена обсуждать вопросы внешней политики. Я жду ответа Ирины Алексеевны.

Внезапно Ирка расхохоталась — да так, что я подумал, что она впала в истерику, не выдержав напряжения.

— Какого ответа вы от меня ждете?! Да и есть ли мне смысл вообще отвечать? Ведь вы спланировали мою судьбу задолго до того, как я вообще что-то заподозрила! Что мне вам сказать? Что я не хочу? Так вас это вряд ли остановит.

— Ирина, ты станешь императрицей, — мягко сказал Радамант. — Тебя официально объявят наследницей. Будет придумана красивая история с объяснением для народа. Ты успеешь научиться премудростям правления…