– Чуть-чуть, – ответила мама. – Я сказала ему, почему пошла работать в «Подснежник».

– Надеюсь, ты не сказала, что из-за денег, – всполошилась сестра.

– Я сказала, что пошла работать в «Подснежник», потому что мы потерпели крушение, – сказала мама.

– Потерпели крушение? – спросили мы.

– Сошли с рельсов в результате катастрофы, но теперь я вернула контроль над ситуацией.

– Встала у руля, – подсказала я.

– Ну, так я не выразилась, но да, – согласилась мама и пошла звонить Дино.

К этому времени сестра уже знала о моей дружбе с Мелоди и относилась к ней вполне спокойно. Они питали друг к дружке взаимное, хотя и несимметричное уважение. Сестре нравилась Мелоди, но она чуточку презирала ее желание выглядеть лучше, чем есть, и ее попытки вести себя как истинная леди. А Мелоди восхищалась моей сестрой безусловно. Думаю, потому, что я восхищалась сестрой именно так (безусловно), а подобное отношение заразительно. Я вовсе не нахваливала постоянно добродетели сестры, но мои рассказы о ней восхищали Мелоди. Например, как сестра спасла жизнь утенку или как у нее хватило смелости пожаловаться на буфетчицу, которая обозвала девочку с «ленивым глазом» Наполеоном.

Но после переезда в микрорайон «Платаны» наша дружба вступила в пору испытаний. И причиной тому было не разделившее нас расстояние, а мое непонимание, зачем нужны модные аксессуары, у Мелоди же как раз началась модная фаза – она вечно носила дамскую сумочку и бусы, которые, как она заявляла, отвлекали внимание от проглядывающих вен на ее груди. Сумочки и бусы сигнализировали мне, что наша дружба под угрозой. Последней каплей (в переносном смысле) стало матерчатое ведерко с бамбуковыми кольцами вместо ручек, которое Мелоди вдруг стала повсюду таскать с собой. Больше всего меня раздражала ее привычка то и дело просить: «Не могла бы ты взять на минутку мою сумку?»

Дело в том, что с этим ведерком у нее не получалось сделать ничего, что требовало двух рук, поскольку ручки-кольца были слишком маленькие и не влезали на локоть. И вот я снова и снова держала ведерко, пока она завязывала шнурки или открывала калитку. И не то чтобы внутри лежало что-то ценное, вроде шоколадки или перочинного ножика, ведерко ничего не весило, было легкое как перышко. Сумочка эта, как и многие предметы женского гардероба, напоминала неудобный маскарадный реквизит.

Тогда-то я поняла, что если при выборе сумки, обуви, брюк (даже книг и хобби) ты руководствуешься практическими соображениями, то тебя считают пацанкой, пусть даже на мальчика ты совсем не похожа, и взрослые этому умиляются, а сверстники – нет. Другие пацанки могут даже восхищаться тобой, но рано или поздно решат посоревноваться по части мальчуковости, и тебе придется драться, или прыгать с крыши, или смотреть, как они отрывают лапки осе.

Истинные же девочки никакого восхищения по твоему поводу не испытывают, они просто считают, что ты свернула не на ту дорожку и либо ты лесбиянка, либо просто ленивая корова, не желающая работать над своей женственностью. Думаю, они вынуждены были так думать, чтобы оправдать неудобства и тяготы, которые терпели. Но тогда это все казалось западней.

Как бы то ни было, Мелоди носила женственные сумки, и, несмотря на ее детскую одежду и вены, просвечивающие сквозь кожу на груди, прочие подрастающие женщины на нее равнялись, и это наполняло ее счастьем.

Однажды ситуация достигла апогея, когда Мелоди, как обычно, сказала:

– Не могла бы ты подержать мою сумочку одну секундочку, у меня бусы перекрутились.

И я ответила:

– Нет, блин, не могла бы… какого черта ты ее повсюду таскаешь?

– Там мое вязание, – ответила Мелоди с изумлением и обидой.

Я сказала, что сомневаюсь, что в сумке вязание, просто Мелоди таскает ее повсюду, чтобы смотреться женственно. Мелоди поправила бусы, зажав сумку между коленями, и быстро пошла прочь, а я разозлилась на себя, как происходило всегда, если я вела себя столь постыдно неподобающе. И решила, что это конец.

Покупка продуктов была еще одним испытанием. Маму устраивало, что мы бегаем в магазин то за одним, то за другим, как было в старом нашем доме, когда мы перебегали дорогу в магазин мисс Вудс, но в супермаркете она теряла самообладание и сваливала в тележку горы продуктов и туалетной бумаги, поучая нас, что в покупках надо знать меру. Но теперь, когда мама работала с утра до ночи, было разумно закупаться раз в неделю.

Мама прижилась в «Подснежнике» и преодолела большую часть горы, отраженной в озере, я оправилась после эпизода со свиньей, а сестра – от письма из клуба скаутов, и даже Крошка Джек вроде бы стал меньше заикаться. Мы с сестрой иногда обсуждали Список и спрашивали себя, не настало ли время возобновить поиски человека у руля.

И вот одним субботним днем, когда мы плыли по A50 на ненадежном «хиллмане хаски», мама сказала:

– Поехали в «Вулко», закупимся как следует?

Учитывая сказанное выше, мы подумали, что, наверное, это будет кстати. И согласились. Потому что хотя неудачный поход в большой магазин всегда вгонял нас в депрессию и выводил из равновесия, то удачный означал, что мы сможем есть на завтрак яичницу с тостами и целую неделю нам не придется жевать галеты с маргарином, а Дебби будет наслаждаться кормом для активных собак.

Мы поехали в магазин и загрузили тележку необходимыми продуктами и кое-какими вкусностями. Все вроде бы шло хорошо, и похоже было, что нам удастся довести дело до конца, как вдруг мама сказала:

– Нет, я на это неспособна, для меня это слишком, пошли отсюда.

И сестра, как обычно, запротестовала:

– Нам нужны продукты!

– Я не могу, – сказала мама, – мне нужно срочно выйти.

– Но, мама, мы уже почти у кассы.

Они немного поспорили, но в конце концов мы бросили тележку возле стеллажей со стиральными порошками и поехали домой с остановкой в «Красном рикше», где заказали «острый сет для двоих без говядины», как всегда в таких случаях. По дороге домой сестра сделала меткое замечание:

– Когда мы уезжаем из магазина, ничего не купив, мы всегда берем китайскую еду навынос.

– Это потому, что дело идет к ужину, а еды нет, – сказал Джек.

– Вот и я о том же, это всегда происходит в одно и то же время.

– И что? – спросила я.

– В это время у женщин средних лет и душевнобольных всегда падает настроение, это же классика, – сказала сестра.

Вы, возможно, подумаете, что маме было приятно услышать такое и она развеселилась, но нет, она велела сестре прекратить нести чушь. А потом мы подъехали к дому и увидели невероятное и прекрасное зрелище: кучу пакетов возле нашей двери. Семейная упаковка туалетной бумаги, корм для активных собак и большая упаковка порошка для стиральной машины-автомата. Это были наши покупки, те самые покупки, которые мы только что бросили в «Вулко».