– По-моему, именно это и называют чудом Господним, – выговорил наконец Вильерс.

Подняв голову, Джемма увидела, что он улыбается.

– Но не думаете же вы, будто что-то случилось с Робертой и Деймоном? Или маленьким Тедди?

Вильерс разочарованно вздохнул.

– Совсем забыл про мальчишку, – пробормотал он, но тут же оживился: – Они могли где-нибудь его оставить.

– Деймон действительно говорил, что Тедди учится плавать.

Лицо Вильерса озарилось улыбкой человека, обретшего новую веру в богов.

А тем временем в убежище под ивой и, к счастью, далеко от посторонних глаз Деймон шнуровал корсаж Роберты. Она была уже полностью одета, но еще не в состоянии двигаться.

– Я совсем ослабела, – призналась она. – Это было чудесно.

Сунув ноги в туфли, она поспешно сколола волосы на затылке, хотя без зеркала они, должно быть, были в полном беспорядке.

– Что нам теперь делать? И где мой отец?

В эту минуту из-за дальнего поворота показались все три лодки, двигавшиеся на большой скорости. Но они пока что были не в пределах видимости, да и тонкие ветви ивы заглушали звуки, поэтому Деймон, в счастливом неведении, натянул панталоны и сапоги.

– Что там за шум? – вдруг спросила Роберта.

Деймон повернулся, отчего лодка бешено закачалась. Но за последний час они уже привыкли к подобным неожиданностям, и никто не упал в воду.

– Ад и проклятие! – воскликнул Деймон, хватая рубашку.

Он едва успел ее натянуть, прежде чем лодка лорда Уортона поравнялась с ними.

– Чему ты смеешься? – ахнула Роберта. – Это мой отец и Вильерс… и кто там еще в третьей лодке?!

Поскольку Деймон в отличие от Роберты успел встать, то и разглядел сидевших в третьей лодке. Мужчине всегда радостно сознавать, что судьба и член королевской семьи вмешались в решение столь надоедливых, хоть и небольших, проблем вроде Вильерса. Поэтому Деймон вытащил шест из ила и с силой оттолкнулся.

– О нет! – простонала Роберта, когда лодка раздвинула длинные ветви и они оказались в непосредственной близости от третьего суденышка. – Кто этот?..

– Принц Уэльский! – сообщил Деймон, хохоча как одержимый.

Маркиз стоял на носу, подобно дородной фигуре, которой обычно украшают корабли. Руки сложены на груди, лицо искажено яростной гримасой.

– Немедленно отпусти мою дочь, злодей! – закричал он. Роберта снова застонала.

Деймон немедленно понял, что будущий тесть невероятно наслаждается собой и происходящим.

– У него явные способности к мелодраме, – прошептал он Роберте. – Разгневанный отец с налитыми кровью глазами набрасывается на обидчика дочери.

– Налитые кровью глаза? – едва не заплакала Роберта. Но тут же, забыв обо всем, вскрикнула: – Селина!

– Никогда бы не подумал, Гриффин, что вы способны на такое! – покачал головой его высочество и попытался встать. Двое лакеев немедленно приготовились подхватить принца, если вдруг случится беда и тот потеряет равновесие.

– Ваше высочество, – оправдывался Деймон, – я был сражен ее красотой.

Роберта закрыла лицо руками. Сама она была сражена стыдом.

– Вы заплатите за свою наглость и дерзость! – величественно объявил маркиз. – Заплатите тем, что женитесь на моей дочери!

– Я только об этом и мечтаю, – кивнул Деймон, украдкой взглянув на Роберту.

Вильерс решил, что настала минута его выхода на сцену.

– Я отказываюсь от притязаний на руку леди Роберты, – объявил он. – Она вольна выйти замуж за кого пожелает.

Участники спектакля немного отвлеклись, когда миссис Гроуп сообразила, кто находится в соседней лодке. Поднявшись и дрожа от волнения, она умудрилась даже, несмотря на фижмы, сделать изысканный реверанс.

– Ваше высочество! – вскричала она. – Это я!

– Пресвятая Дева! – ахнул принц Георг, вглядевшись в нее. – Только не говорите, что это моя маленькая красотка Роуз!

– Так оно и есть, ваше высочество.

– Более очаровательной Дездемоны на сцене не видывали! – объяснил он Селине, которая, похоже, поняла, по какой причине миссис Гроуп оказалась в лодке маркиза, и не слишком этому обрадовалась. – Но мы все должны вернуться в дом и поздравить жениха и невесту.

Вильерс поднялся и поклонился, без всяких усилий удерживая равновесие.

– Боюсь своим настроением испортить такой праздник, – процедил он. – С вашего разрешения, ваше высочество, я отправляюсь к себе.

Принц, казалось, только сейчас заметил герцога.

– Настроением? Испортить праздник? О чем это вы толкуете, Вильерс?

– Герцог был обручен с моей дочерью, – пояснил лорд Уортон, не в силах сдержать улыбку. До чего же легко у него стало на сердце! Теперь его дочь не выйдет за этого ужасного человека, способного навлечь на нее одни несчастья!

– В самом деле, Вильерс? Не думал, что вы решили покончить с холостяцкой жизнью, – удивился его высочество. – Но это не важно! Лучше держаться подальше от женщин, способных завлечь вас к алтарю. Возьмите хоть меня! Какую веселую жизнь я веду! – Он заржал как жеребец, но тут же, став серьезным, заявил: – Я недавно подумывал предложить вам партию в шахматы. Последнее время я здорово навострился в игре и выигрываю почти у каждого партнера. А теперь готов бросить вам вызов.

Вильерс снова поклонился:

– С большим удовольствием приму его, ваше высочество. Это для меня огромная честь.

Дождавшись, пока принц снова разместит свою тушу в лодке Селины, он повернулся к Джемме:

– Желаете присоединиться к компании остальных?

– Пожалуй, да. Я хотела бы поздравить брата, поэтому принимаю любезное предложение его высочества, – кивнула Джемма и, понизив голос, добавила: – Я бы посочувствовала вам, Вильерс, если бы не подозревала, что, вернувшись домой, вы откупорите бутылку шампанского и поздравите себя с благополучным исходом вашей помолвки.

– Только чтобы залить горе, – уверил он. – И возможно, притупить воспоминание о шахматной партии, на которую я только сейчас согласился. Иногда куда труднее поддаться партнеру, чем честно выиграть поединок.

Королевские лакеи ловко направили барку Вильерса к суденышку Селины, и Джемма, взвизгнув для приличия, переступила через борт и уселась рядом с принцем, который, казалось, расцвел при виде прелестной герцогини Бомонт.

– Я много слышал о вас, – разливался он соловьем, – притом только хорошее.

Джемма не сомневалась, что будущий король в восторге от ее репутации, наслышавшись сплетен, ходивших про нее по Лондону.