— Что это такое, во имя ужаса? — спросил Грен, вытянувший шею и взиравший на зеленую колонну из-под тяжкого груза на плечах.

— Споры, пыль и прах, чьи-то надежды, чей-то незаконченный рост, эссенция из многих столетий Земли, ее зеленый фитиль, не меньше. Он тянется ввысь, поднимается и разворачивается, подыскивая поле для нового сева. Почва у основания той колонны, должно быть, уже запечена в кирпич! Целый мир надо нагревать — долго, терпеливо, целых полвечности, — пока он вконец не загустеет от собственного плодородия. Тогда стоит лишь дать ему новый заряд, влить в него новый поток — и отраженная энергия поднимет по нему сам экстракт жизни, поддерживаемый и уносимый в космос галактическим течением.

Грену сразу припомнился остров Высокого Утеса. Хоть он и не понимал, что именно подразумевает Собрат, рассуждая об уносимом галактическим течением экстракте жизни, это очень походило на пережитое им в странной пещере, пещере каменных глаз. Он пожалел, что не может сейчас же расспросить Собрата об этом.

— Вострошерсты догоняют нас! — вскричала Яттмур. — Прислушайтесь! Я слышу их крики.

Оглянувшись на только что пройденный путь, они увидели копошащиеся в сумерках крошечные фигурки; все еще сжимая чадившие факелы, они медленно, но верно карабкались вверх, покрыв собою весь склон, не поднимаясь на две ноги, но одолевая его на всех четырех.

— Куда дальше? — спросила Яттмур. — Если ты не перестанешь болтать, Собрат, они скоро схватят нас.

Прервав созерцание, Собрат Йе объявил:

— Нам нужно подняться еще немного по гребню горы. Всего ничего. За торчащим впереди высоким пиком лежит тайный проход вниз по скалам. Там мы спустимся к тоннелю, ведущему прямо сквозь склон горы к Щедрой Бухте. Не беспокойтесь: эти негодяи еще довольно далеко.

Грен заспешил к указанному Собратом пику даже прежде, чем тот кончил говорить. С волнением прижав Ларена к плечу, Яттмур побежала впереди, но вскоре остановилась.

— Собрат, — позвала она. — Взгляни! За твоим пиком лежит упавший с неба ползун. Наш путь к спасению закрыт!

Пик торчал на самом краю склона, словно дымовая труба, выстроенная на коньке остроконечной крыши. Позади него лежало массивное тело ползуна. Лишь то, что к бегущим была обращена его затененная сторона, терявшаяся на укрытом такой же тенью склоне, не позволило разглядеть его раньше.

Собрат Йе испустил громкий стон.

— Как же нам забраться под этот гигантский овощ? — воскликнул он и с разочарованием хлестнул хвостом по ногам Грена. Тот споткнулся и упал, задев женщину с тыквенной чашей на голове. Вместе они распростерлись на траве, а Собрат извивался между ними, натужно крича.

Женщина издала визг, выражавший что-то среднее между стоном боли и воплем ярости; обеими руками она закрывала кровоточащее лицо. Собрат орал на нее — она не замечала. Когда Яттмур помогла Грену подняться, Собрат Йе обратился к нему со словами:

— Будь проклято ее питающееся дерьмом отродье! Я приказываю ей заставить вторую женщину переместиться во времени и посмотреть, как мы сможем спастись отсюда. Толкни ее, дай ей хорошего пинка, только заставь обратить на меня внимание, — и сразу же подними меня на спину. Да будь поосторожней в будущем.

Он снова принялся кричать на женщину.

Без всякого предупреждения та вскочила на ноги. Ее исцарапанное лицо было подобно смятому фрукту. Ухватив чашу и размахнувшись ею, она с силой опустила тыкву на череп Собрата, и тот затих на траве, лишившись чувств. Чаша разбилась при ударе, и из нее, подобно патоке, медленно, с почти летаргическим упорством вытек сморчок, покрывший ровным слоем голову Собрата Йе.

Озабоченные взгляды Грена и Яттмур скрестились. В глазах обоих застыл один и тот же оставшийся невысказанным вопрос. Рот женщины, умевшей перемещаться, приоткрылся, и она беззвучно захихикала. Ее компаньонка с плачем опустилась на колени; единственный миг неповиновения за весь ее «период бытия» прошел, как не бывало.

— Что же теперь делать? — спросил Грен.

— Попробуем найти нору Собрата; это сейчас важнее всего, — ответила ему Яттмур.

Грен коснулся ее плеча, пытаясь обрести хоть немного уверенности.

— Если ползун еще жив, мы попробуем развести под ним огонь и прогнать его, — сказал он.

Оставив женщин-пахарей дожидаться, когда очнется Собрат Йе, они поспешили к лежащему на откосе ползуну.

Выплеск солнечной радиации усилился, приближая тот день, уже не столь отдаленный, когда Солнце обернется сверхновой звездой, — и растительность еще прибавила в росте, задушив все прочие формы жизни, заставляя их или погибнуть, или бежать в сумеречный край. Ползуны, грандиозные паукообразные монстры с растительной родословной, нередко выраставшие в длину на целую милю, служили живыми доказательствами мощи царства растений.

Сильная радиация стала для них необходимостью. Первые растительные астронавты мира-теплицы, они путешествовали меж Землею и Луной уже бессчетные века после того, как человек свернул собственные шумные проекты завоевания космоса и вернулся на деревья, с которых некогда спустился.

Грен и Яттмур шли вдоль черно-зеленой туши ползуна, нависавшей над ними округлым боком. Яттмур прижимала к себе Ларена, встревоженно глазевшего по сторонам. Почувствовав опасность, Грен остановился.

И посмотрел вверх. С гигантского бока, с высоты, на него уставилось чье-то лицо. После секундного замешательства Грен сумел различить и другие лица. Прячась за толстыми волокнами шерсти ползуна, сверху вниз на него смотрели люди. Множество людей.

Инстинкт заставил Грена выхватить нож.

Видя, что их убежище раскрыто, наблюдатели повыскакивали из укрытия и заскользили вниз по боку монстра. Вскоре перед Греном застыли сразу десять человек.

— Отойди! — крикнул Грен, оборачиваясь к Яттмур.

— Но вострошерсты…

Атака была неожиданной. Расправив крылья или плащи, нападавшие спрыгнули с высоты, многократно превышавшей рост Грена. Они окружили Грена и Яттмур кольцом, подходя все ближе. Каждый размахивал дубиной или мечом.

— Стойте смирно, а не то я вспорю вам животы! — с угрозой выдохнул Грен, выскакивая перед Яттмур и ребенком.

— Грен! Ты Грен из племени Лили-Йо!

Нападавшие застыли, где стояли. Одна из них — та, что кричала, — уронила меч и вышла вперед с широко раскинутыми руками.

Это темное лицо было ему знакомо!

— Живые тени! Лили-Йо! Лили-Йо! Это ты?

— Это я, Грен, и никто другой!

Еще двое придвинулись ближе, плача от радости. Он узнал их, эти уже забытые, но навсегда близкие лица двух взрослых членов собственного племени. Мужчина Харис и Флор, схватившая его за руку. Хоть они здорово изменились, Грен едва ли заметил это, охваченный радостью нечаянной встречи. Он смотрел им в глаза, а не на крылья.