— Ясно, — сказал Гэвин, правильно оценивая возникшую неприязнь, — но сегодня мы все друзья. Ну ладно, давайте-ка посмотрим, что нам предстоит сделать.

Он объяснил суть идеи: Феликс так активно рекламировал новый альбом и фильм, что казалось, находился повсюду, и потому команда шоу «Счастливый понедельник» решила над ним слегка подшутить, вроде как отыграться за то, что он не дал им эксклюзивное интервью.

Один из нас, Тим, должен незаметно проскользнуть в зал во время шоу, и в какой-то миг камеру направят на него. Сигналом послужит фраза: «Смотри, вон там ты!» Услышав ее, Тиму нужно принять вид простого зрителя, правда, зрителя, которому скучно. Никаких улыбок или игры перед камерой. Просто скучающий вид. Легко!

Следующая ключевая фраза — «И вон там тоже ты!». После нее камера показывает Стюарта, он должен стоять за сценой и ковырять в носу. Никакой игры, просто ковырять в носу со скучающим видом. «Можешь даже посмотреть на палец, как будто ты нашел там что-то интересное». Легко!

Наконец третий сигнал. «И даже там тоже ты!» — это для меня. Когда я услышу эти слова, мне нужно будет…

— Сидеть на унитазе.

— Простите? — переспрашиваю я.

— Вы будете сидеть на унитазе, читать газету и…

— Что?

Два других Феликса взглянули на меня, не сумев удержаться от улыбки.

— Да… м-м… — Гэвин выглядел слегка обеспокоенно, словно ему только что пришло в голову, что я могу не захотеть сниматься в туалете. — Разве Расс вам ничего не сказал?

— Что именно? — интересуюсь я.

— Что вы будете сидеть на унитазе со спущенными штанами и…

— С какими штанами?

У Гэвина такой вид, будто ему все надоело, словно его ждет целая куча разных дел, половину из которых нужно делать уже сейчас. В этот список не входило врачевание больного самолюбия чересчур возомнившего о себе гостя, когда вокруг дюжина куда более важных персон, нуждающихся во внимании.

— Послушайте, — со вздохом произнес режиссер, обращаясь ко мне, как к выжившему из ума старику, — шутка в том, что вы сидите на унитазе, да, со спущенными штанами — трусы можете не снимать, — и читаете газету. Тут камера переключается на вас, а вы продолжаете читать, ясно? А потом поднимаете взгляд, вроде как вам помешали, и сердито захлопываете дверь перед носом оператора.

Алкоголь сердито закипел в моих венах.

— Черта с два я буду это делать!

Но мое возмущение потонуло во внезапном всплеске оглушающего шума, донесшемся со стороны музыкантов.

— О Господи! — проревел Гэвин, отнимая ладони от ушей. — Стиво! Потише там, твою мать!

Из микрофона раздался бесплотный голос:

— Ага, ладно, Гэв, прости. Рок-н-ролл, да? Рок-н-ролл.

Гэвин с замученным видом повернулся ко мне.

— Крис, — сказал он, — все понятно?

Я попытался найти поддержку в выпитом спиртном, но безуспешно.

— Да, Гэвин, все.

Тут появилась Фай, следом за ней шел какой-то парень.

— Привет, Гэвин. Познакомься, это Тони Симсон.

Гэвин обернулся и пожал руку вновь прибывшему, который широко и радушно улыбнулся в ответ.

— Привет, Тони, — произнес Гэвин. — Первый раз на телевидении?

— Ага, — ответил Тони, глядя мимо Гэвина на нас и улыбаясь. Мы чуть помешкали и тоже улыбнулись ему.

— Отлично. Сейчас я расскажу, что от тебя требуется. Фай, пусть помощник режиссера расставит ребят по местам, и начнем. А…

Вошел еще один человек. Я узнал в нем Хьюи, ведущего телешоу, одетого в цветастую гавайскую рубаху, ставшую его фирменным знаком. Как большинство полных людей, он предпочитал мешковатую одежду, чтобы спрятать объемистый живот.

Не обращая ни на кого внимания, Хьюи ткнул пальцем в Тима и сказал:

— Это тебя ограбили на шоу «Звезды в их глазах», да?

Тим от гордости залился румянцем.

— Чертова Селин Дион! — громогласно заявил Джордж.

— Чертова Селин Дион! — проревел в ответ Хьюи еще громче, словно стараясь перекричать Джорджа. Когда ведущий набрал в легкие воздух, его огромная грудная клетка стала еще шире. Хьюи не разговаривал с людьми, он их покорял. Мы потерялись на фоне его индивидуальности, такой же яркой, как гавайская рубашка.

Я наблюдал, как он командует съемочной группой,«меряя шагами сцену, засыпая всех вопросами и приказами, перемежая их громкими грубоватыми шутками. Я смотрел, как он создает свой собственный мир, вокруг которого энергично вращаются другие планеты, поменьше, смотрел с благоговением.

Спустя пару минут к нам присоединился другой сотрудник, Том, также вооруженный блокнотом и наушниками, который показал наши места во время репетиции.

— Сейчас найдем вам газету, — сообщил он мне по пути в туалет за сценой.

Позже (как показалось, гораздо позже) мне наконец удалось выпить.

Все это время я просидел на унитазе, обе репетиции. Не снимая штанов и без газеты в первый раз; со спущенными брюками, с газетой в руках и уже в костюме — во второй.

Мой костюм состоял из пары слегка расклешенных брюк в узкую полоску и обтягивающей черной футболки. Я поблагодарил Бога за то, что похудел, подумал, что в этом есть косвенная заслуга Сэм, а затем вспомнил, для чего, собственно, я здесь нахожусь. Меня мучило дурное предчувствие. И чувствовал я себя все хуже и хуже.

Перцовую водку я выпил еще утром, весь день мне пришлось обходиться без спиртного, и мой организм начал восставать. К четырем часам мои глаза слипались, и я несколько раз чуть было не задремал, один раз во время генеральной репетиции, когда предполагалось, что я сижу на унитазе, увлеченный чтением газеты.

Более того, из-за своей роли в шоу я почти никого не видел, только ассистента режиссера, который вызывал меня из гримерной на репетиции, гримершу и оператора — ему предстояло снять, как я захлопываю перед его носом дверь кабинки. А еще я видел спешащих по коридорам людей.

Когда мне не нужно было присутствовать на репетиции, я сидел в гримерной и читал газету «Сан», стараясь ее не мять, так как она служила единственным реквизитом в моей сцене. Я ждал и никак не мог дождаться обещанной гостеприимности. Во-первых, мне требовалось выпить. А во-вторых, я хотел поговорить со Стюартом.

Зеленую комнату открыли сразу же после генеральной репетиции, и там я нашел Стюарта.

Думаю, подсознательно я ожидал, что зеленая комната на самом деле окажется зеленой. Я ошибся. Длинное помещение со стенами кремового цвета, ряд сдвинутых оранжевых диванов на одном конце, стол, нагруженный едой, и человек, наливающий выпивку, — на другом. В углу под потолком — единственный монитор, чтобы, как объяснил Расс, гости могли посмотреть шоу, наслаждаясь всеми радостями гостеприимства.