Вдруг Феликс останавливается, увидев, что я сижу в большом кресле и жду машину, которая никак не приедет. И направляется ко мне.

— Смотрите, это я! — говорит он, подходя ко мне. Девушка с блокнотом и мужчина в костюме поворачиваются и следуют за ним.

Феликс останавливается напротив меня.

— О-о, это… это… это зеркало? — спрашивает он и делает вид, будто хочет поправить волосы — превосходные, тщательно подстриженные волосы, — ни на миг не отрывая от меня взгляда, смотрит на меня, словно на свое отражение в зеркале.

Я не знаю, что сказать или что делать: с одной стороны, я — объект шутки, над которой весело смеются его свита и все остальные, с другой — я стал в некотором роде избранным, единственным человеком в приемной, привлекшим его внимание.

Наконец Картер оставляет свою прическу в покое, улыбается-той самой обворожительной, обезоруживающей, потрясающей улыбкой — и протягивает мне руку.

— Привет, дружище. Ты — это я? Или я — это ты?

Все в нем удивительно, даже обычное приветствие, кажется, затягивает в его особый мир. Мир Феликса.

— Я — это я, — выдавливаю я. Хихиканье девушки с блокнотом и секретарш заглушает мои слова.

— А я тогда кто? — Он продолжает улыбаться и протягивать руку, которую я наконец запоздало беру. Все же до меня доходит, куда он клонит.

— Ты — Крис, — отвечаю я, на этот раз — увереннее. — Крис Сьюэлл.

— Значит, я — Крис? Твой двойник, Феликс?

— Именно так, Крис. Приятно познакомиться.

— Мне тоже, Феликс.

Наверное, мне надо встать, ноя не могу. Мы смотрим друг на друга. Я теперь улыбаюсь, а он ухмыляется, словно ничего веселее с ним не происходило. Вот оно, присущее звездам качество — способность дать тебе почувствовать, что ты в самом сердце их мира. Я тоже покупаюсь на обаяние звезды. Со всеми потрохами.

Затем появляется Хьюи и от души хлопает Феликса по спине. Тот слегка кривится — никто, кроме меня, не замечает его гримасы, и нас на миг объединяет общая тайна, — и оборачивается.

— Ну ты и скотина! — громыхает телеведущий. Но даже ему, круглощекому кронпринцу телекомпании «Боттом дроуэр», не удается переключить внимание на себя. Зал принадлежит Феликсу, а Хьюи, безраздельно царившему раньше, уготована роль придворного. Я завороженно слежу за разворачивающимся действом.

— Еще раз отколешь такой номер, и клянусь… — Хьюи шутливо ударяет кулаком воздух.

Феликс не ведется на это, а продолжает улыбаться, глядя на безуспешные попытки ведущего сровнять счет. Тут Хьюи впервые замечает меня и меняет тактику.

— И вообще ты должен перед ним извиниться! — обращается он к Феликсу, слегка ошеломленному этим заявлением.

Певец сначала смотрит на меня, потом — на Хьюи.

— Правда, Феликс? — спрашивает он.

— Не знаю, Крис, Может быть…

— Конечно, черт побери! — орет Хьюи, по-видимому, не замечая странного обмена именами между Феликсом и мной. — Благодаря тебе этот малыш не получил свои пять минут славы.

Малыш. Малыш по сравнению с тобой, жирный козел. Свои пять минут славы… Смотрю на Хьюи с нескрываемым презрением.

Однако грубая попытка ведущего создать тесный круг знаменитостей, недоступный для простых смертных, проваливается. Феликс глядит вниз на меня и улыбается, будто приглашая разделить его презрительное отношение к Хыои.

— Господи, неужели?

В его голосе столько тепла, что я чувствую, как мое отвращение к телеведущему постепенно исчезает, чувство разочарования тоже, смытые волной обаяния Феликса.

— Если так, то извини. Меня, бывает, заносит. Забываюсь, понимаешь?

— Ну а я о чем! — встревает Хьюи, но Феликс не обращает на него внимания, и тогда исключенный из нашей беседы ведущий еще раз хлопает Картера по плечу и заявляет: — Отлично, ты обо всем позаботишься, приятель. А я пойду в зеленую комнату. Дела…

Он удаляется, унося с собой крошечную частицу внимания Феликса, как кусок именинного пирога.

Мы смотрим, как Хьюи уходит прочь. Позади нас девушка с блокнотом и мужчина в костюме нетерпеливо переминаются с ноги на ногу.

— Он прав? — спрашивает Феликс. — Из-за того, что я — мудак, сорвалось твое появление в программе, да?

— А что ты сделал? — Я изо всех сил стараюсь подобрать нужный ответ, чтобы не разрушить чары.

— Да так, просто дурака валял. Я вечно дурака валяю. Ты сюда издалека приехал?

— Из северного Лондона. Жду, когда меня отвезут домой, только вот машины все нет и нет.

— Тогда порядок. Подброшу тебя до дома, и будем считать, что мы квиты. Хорошо, Фрэнк? — Он обращается к мужчине в костюме. — Ничего, если мы подвезем Феликса?

Они обмениваются взглядами. Фрэнк слегка приподнимает бровь, смотрит вдаль мимо меня и Феликса, затем снова на нас, словно говоря: «Не положено».

— Он хороший парень! — восклицает Феликс. — Правда! Послушай, Фрэнк, если тебе от этого будет лучше, представь, что мы его взяли в качестве приманки, которую можно использовать, если на нас нападут баскские сепаратисты.

Певец окидывает меня заговорщическим взглядом.

— Фрэнк мой водитель и телохранитель. Не обращай на него внимания. Здоровенный, но в плохой форме. Где ты служил, Фрэнк, в парашютно-десантных войсках или в специальном военно-воздушном полку?

— В королевской морской пехоте, Феликс.

— В королевской, да? Тогда ты наверняка разбираешься в хороших манерах. Мы проявим вежливость, если подвезем этого парня.

— Нас не учили хорошим манерам.

Феликс вновь обращается ко мне:

— Фрэнк злится, потому что ему надо домой, а мы его задерживаем. Он уезжает в отпуск и хочет побыть с миссис Фрэнк, так ведь?

— Немного отдохнуть не мешало бы…

— Тогда идем. Ребекка, — певец поворачивается к девушке с блокнотом, — с вами приятно иметь дело.

Она неуверенно смеется и пожимает протянутую ей руку. Картер стремительно шагает к выходу — настоящий вихрь в человеческом облике.

— Мы уходим. Дамы и господа, Феликс Картер покинул здание. Ну, скорее!

Тут я ловлю себя на том, что уже присоединился к Фрэнку и спешу за певцом, наслаждаясь восхищенными взглядами, которые провожают нас до самого выхода.

— Понимаешь, Феликс, — говорит Фрэнк настойчиво, направляясь к машине, которая припаркована у самых дверей, — нужно, чтобы я выходил первым. Таким образом, если на улице будет ждать псих с ножом для резки хлеба, он встретится со мной, а не с тобой. Тебя уже преследует один ненормальный, не забыл?

— Болтай-болтай, — смеется Феликс.

— Да? Посмотрим, что ты запоешь, когда кто-нибудь отпилит тебе руку, чтобы прислать ее как доказательство того, что тебя похитили.