Александр Генрихович уселся в автомобиль. Достал из портфеля аккуратно сложенный лист бумаги, развернул и прочитал: «Мишель, мне очень трудно сказать тебе это. Поэтому я решил написать. Я не знаю, что это – мой оправдательный или обвинительный приговор. Как будет, так будет. Но каждый человек имеет право знать о себе то, что он на самом деле хочет знать. Тебя мучает вопрос, кто твой отец? Буду предельно точен и краток. Так сложились обстоятельства, что у меня никогда не могло быть своих детей. Но сейчас я, признаться, не жалею об этом. Потому что и тебя, и твоего маленького брата я люблю и считаю самыми дорогими для меня людьми на свете. Папа».

А затем Александр Генрихович, улыбаясь, тщательно порвал лист бумаги на такие мелкие клочки, чтобы склеить их было невозможно ни при каких обстоятельствах.

Да, они с Мишель по-прежнему были далеки друг от друга, и пока жизни их не очень-то пересекались. Но они сделали первый шаг. И шаг этот был продиктован любовью. А значит, еще совсем немного, и все у них снова станет общим: ссоры отца с дочерью, семейные праздники и Новый год. Все, как раньше, хотя и немного по-другому…

Андрей Железнов вышел из больницы через две недели. Все газеты написали, что у известного композитора был инсульт и он находился на грани жизни и смерти. В первом случае они сильно преувеличили – инсульта не было, прозвенел лишь первый звонок. Но Андрей действительно был на грани. И даже хотел отменить празднование юбилея. Но все билеты на концерт давно были проданы. И тогда Андрей решил поменять не только программу концерта, но и название. «Янтарные глаза. Юбилейный концерт Андрея Железнова». Настя была в восторге. Ей показалось, что Андрей начал выздоравливать. А как иначе он мог снова начать писать песни? «Янтарные глаза одиночества» тут же взлетели на вершины хит-парадов, хотя многие редакторы сначала посчитали песню слишком старомодной. Но потом объяснили ее успех тем, что сейчас в моде винтаж.

Глава 13

На двери висела табличка «Закрыто на спецобслуживание». «Быстро они все устроили, – удивился Андрей. – Сава позвонил всего два часа назад, а они уже успели избавиться от всех посетителей. А может, и не было никого? Кому нужен этот старый ресторан, когда полно новых – более модных и престижных».

Андрею не хотелось думать о том, что и артисты там другие – те, которые интересны публике сегодня, а не пятнадцать лет назад. Признать это – значило признать, что и он, Андрей Железнов, тоже безнадежно устарел, или, как нынче говорят, перестал быть трендом сезона. И даже прошедший с аншлагом юбилейный вечер совсем не подтверждение того, что он по-прежнему интересен публике. Ведь этот публичный успех, горы цветов и нескончаемые слова восхищения были не более чем отлично спланированной пиар-акцией, которую мастерски, как всегда, организовала Настя. «Странно, – подумал Андрей. – Почему я не чувствую никакой к ней благодарности, а только лишь глухое раздражение? Наверное, потому, что сейчас она начнет меня искать, звонить, требовать, чтобы я срочно ехал в шикарный ресторан, в котором она с таким трудом организовала автопати». Не поеду! Будь что будет!» И он отключил телефон. Чтобы никто не мог его найти. Хотя бы несколько часов ему хотелось побыть одному.

Андрей нажал кнопку дверного звонка. Тут же мелодично зазвенели колокольчики, «напевая» мотив старого танго «Черные глаза». Железнов поморщился – ему это показалось пошлостью.

– Извините, мы с двадцати трех ноль-ноль закрыты на спецобслуживание, – услышал он низкий мужской голос.

– Вот я и пришел.

Дверь распахнулась, на пороге стоял охранник, высокий крепкий мужчина, наверное, бывший спортсмен. Например, боксер.

Андрей чуть не расхохотался. Одеты они были совершенно одинаково и выглядели как зеркальное отражение друг друга – черный смокинг, белая сорочка. Отличить их можно было только по цвету бабочки. Андрей предпочел черную. Охранник – темно-синюю. «Господи, кто ж его так вырядил и зачем?» – подумал Андрей и пожалел, что оставил пальто в машине. Сейчас бы набросил его на плечи и хотя бы немного замаскировался. Рядом с облаченным в смокинг «боксером» он почувствовал себя ряженым.

– Входите, пожалуйста, – предложил охранник. – А гости ваши позже подъедут?

– Может быть, – отрывисто произнес Андрей. – Может быть.

Он не стал говорить, что все его гости собрались совсем в другом месте. И наверняка уже начали отмечать так удачно прошедший юбилейный концерт известного композитора Андрея Железнова, даже не дождавшись приезда виновника торжества. Но он знал, что почти никто не заметит его отсутствия, кроме Насти и фотокорреспондентов, которые будут возмущены тем, что не удалось сделать для светской хроники несколько фотографий на тему «Андрей Железнов встречает гостей». «Впрочем, – подумал, Андрей, – наверное, даже это никого не смутит – редакторы возьмут для фотоотчета кадр, на котором изображен Железнов, сидящий за роялем и со слегка отрешенным лицом аккомпанирующий певице, исполняющей новый хит – танго «Янтарные глаза».

Андрей поморщился. В этом тоже было что-то пошлое. «Интересно, Мишель видела концерт? – подумал он. – Что она сказала? Наверное, решила – вот гад, украл мою песню. Нехорошо, надо было все-таки объявить автора слов. Нехорошо. Надо бы как-то это исправить».

Как именно он будет «исправлять», Андрей пока не знал. Не хотел об этом думать. Зачем? Какая разница, что, в конце концов, Мишель о нем подумает? Да, он вор. Но и она ничем не лучше. Все женщины – одинаковые. Как только что-то идет не так, как было задумано, они тут же исчезают.

Андрей никогда не считал себя женоненавистником, потому что имел всегда слишком большой успех у женщин. Он мог их недооценивать, мог легко забывать, но никогда не презирал. Как можно ненавидеть воздух, которым ты дышишь? Но сейчас он почувствовал, как какое-то тяжелое чувство шевельнулось у него в душе. Или, может быть, это заныло сердце? Как тогда, много лет назад? «Не надо было мне приходить в этот ресторан, – со злостью подумал Андрей. – Еще подохну тут от разрыва сердца. В моем возрасте слишком опасно возвращаться в свое прошлое. Да и что я могу здесь найти?»

– Боже! Кого я вижу! Сам великий композитор господин Железнов к нам пожаловал!

Навстречу по красной ковровой дорожке шла пышная женщина лет сорока в слишком коротком, не по возрасту, золотом платье. В ней все было «слишком» – ярко прорисованные глаза, чересчур высоко взбитые платинового оттенка волоса, огромные серьги в ушах. Из нее как будто во все стороны сыпались искры, и казалось, что помещение ресторана благодаря ей вот-вот вспыхнет и сгорит. «Хорошо бы! – подумал Андрей. – Тогда бы даже следа никакого не осталось от прошлого».

– Элла, – улыбнулся он, – какая ты стала красавица!

Они сидели за столом и переживали ту неловкость первых минут, которая, как правило, возникает между людьми, много лет не видевшими друг друга. Когда с особым пристрастием ищут отметины, которые оставило время. Приглядываясь к Элле, Андрей не мог не признать, что выглядит она даже лучше, чем тогда, пятнадцать лет назад. Да, она, как и прежде, вся сияла и переливалась, но это был блеск хорошо отполированного золота. Элла наконец-то стала той, которой всегда мечтала быть, – роскошной женщиной. «Это ее ресторан, – почти сразу догадался Андрей. – Или, скорее всего, ее мужа. Наверное, какой-то бандит «из бывших».

– Дорого купили? – поинтересовался он.