Непонятно, правда, что за сила напала на нее возле котельной. Леопард второй раз пытается дать ей какой-то знак. Озомена сразу же вспоминает про лекарство в чемодане, про тот самый «витамин», который она принимает лишь время от времени. После слов Мбу Озомена почувствовала себя преданной и униженной Приской, даже не могла глядеть ей в глаза. Ее собственная мать одурманивала ее, пытаясь излечить от мнимого сумасшествия.

Сейчас Озомена лежит в кровати, горло жжет, глаза по необъяснимой причине слезятся. Она старается погрузиться в звуки ночной музыки, выбирая одну ноту, одного сверчка, пытаясь отгадать, когда он снова запоет и точно ли это будет он. Каждым своим позвонком Озомена чувствует жесткие пружины матраса. Она все лежит и лежит, а потом приходит утро – это и досада и облегчение одновременно. Весь день девочка ходит как сонная муха.

Сразу же после уроков всех школьников отправляют на трудовые работы. Экскаватор копает землю, а дети под руководством префектов перетаскивают землю на пустой незастроенный участок. Никаких тачек, ничего, только лишь ведра. Строители подкапывают землю для септиков, а школьники все таскают и таскают землю. От тяжести у Озомены уже отваливается спина, но она продолжает молча работать, охваченная подозрением ко всем и каждому. Оттого так напряжены ее мышцы, так крепко стиснуты зубы. Девочка работает быстро, сжигая нарастающую тревогу.

– Ты задаешь такой темп, что только делаешь всем хуже, – ноет Обиагели во время домашки в классе.

– Интересное дело, – говорит Нкили. – Чего это они нас припахивают? Сегодня мы таскаем землю, а завтра они замешают бетон и скажут: тащи. Потом запишут нас в камнещики, потом в плотники. Вообще-то наши родители платят за учебу огромные деньги. И куда только катится мир?

– Не камнещики, а каменщики, дура, – бормочет под нос Угочи.

– По мнению доктора Винсента, труд помогает нам стать самодостаточными личностями, – быстро тараторит Озомена, стараясь замять инцидент, но девочки просто не расслышали слов Угочи.

– Вот уж глупости! – вспыхивает Нкили. – Получается, что он просто дерет с наших родителей деньги и кладет себе в карман. Вы только посмотрите на это. – Она сует свои руки под нос Озомене. – Видишь? Как у каторжанина.

– Лично я уже написала родителям, – подхватывает разговор еще одна девочка. – Пусть они заберут меня из этого ада. Вот четверть закончится, и мама переведет меня в государственную школу.

– Ты права, – говорит вторая девочка. – Ладно еще стричь газон в наказание. Но чтобы строить туалеты – нет уж, бико[155].

Чинонсо, что все это время молча шевелила губами, перебирая четки на указательном пальце, вдруг поднимает голову и заявляет:

– И при всем при этом похитить нас отсюда ничего не стоит.

Угочи зло смотрит на нее. Она так громко сопит, словно вот-вот взорвется, но потом снова опускает глаза к своей тетрадке.

Озомена сидит и рисует в черновике каракули.

– Во всяком случае, нам поставили ворота, – говорит она.

– Ну и что? – возражает одна из одноклассниц. – Да я запросто перемахну через стену. Она такая низкая, что любая курица перелетит.

– А вы слышали, что люди говорят? – подключается Обиагели. – Будто именно доктор Винсент организовал похищение Этаоко, договорившись с местными. Мне братья рассказывали.

Чинонсо строит ехидную мину:

– Твои братья – сплетники. С чего бы это доктору Винсенту так вредить собственному бизнесу?

– Ты вроде бы ругалась на школу, – замечает Нкили. – Вот и не пойму, на чьей ты стороне.

– Если школа плохо охраняется, это вовсе не значит, что доктор Винсент станет красть детей для джуджу[156].

– А никто и не говорил, что это связано с джуджу, – отвечает Нкили.

– Ну а тогда зачем еще красть детей? Чтобы съесть или как? – говорит Чинонсо.

– А кто его знает, – говорит Обиагели. – Я слышала, в Америке был такой человек-людоед.

– Доктор Винсент мог специально так подстроить, чтобы Этаоко пропала именно во время пробежки, – говорит девочка, которая собралась переходить в государственную школу. – Отличный способ отвести от себя подозрение.

Угочи с грохотом захлопывает крышку своей парты, вешает на нее замок и выходит из класса. Все молча провожают ее взглядом. Озомена порывается пойти за ней, но передумывает.

– Да, доктор Винсент – мутный тип. Как обоюдоострый нож, – замечает кто-то.

– Вот именно, – соглашается еще одна одноклассница. – Не просто же так он разрешил местным сохранить место для жертвоприношений.

– Да еще эти чертовы гвозди. – Это Квинет проснулась и подала голос.

Девочки смеются:

– Доброе утро.

– На строительной площадке полно гвоздей, и один мне проколол шлепанец. – Квинет снимает шлепанец и демонстрирует всем дырку, просунув сквозь нее палец, а подошва ноги у нее заклеена пластырем. – Смотрительница водила меня на укол от столбняка.

– Мало с нас домашних заданий, спорта, а теперь еще нас и строить заставляют. Ой, – Нкили пытается стереть ошибку ластиком, перестаравшись до дырки. – Знал бы мой папа, что тут творится.

– Я считаю, они должны закрыть школу и распустить нас по домам, – подает голос Чинонсо.

– Это еще почему? – спрашивает Озомена, выпрямившись на стуле.

– Слишком много всего случилось. Например, они скрывают случай с беременностью Тельмы. Если б мои родители узнали, что тут бывает с девочками… – Чинонсо говорит, непрестанно перебирая четки. – Девочки и мальчики не должны учиться на одной территории, это ж не бордель.

– Заткнись, как будто все подряд раздвигают ноги для мальчиков, – возмущается Обиагели.

Все хохочут, но быстренько замолкают, завидев в окне фонарик мистера Эбиере, дежурного учителя. Мистер Эбиере обходит класс, Озомена утыкается в тетрадку по математике.

– Данди Юнайтид[157], – тихо бормочет учитель.

Когда мистер Эбиере уходит, Обиагели говорит:

– Мой брат сказал, что Тельма не просыпается.

– По мне, так лучше оставаться в коме, чем вляпаться в такую вахалу, – беззлобно замечает Нкили.

Все молчат, а Озомена беспокойно ерзает на стуле. Она согласна с Нкили – просто подобные мысли, произнесенные вслух, звучат слишком жестоко. И тем не менее беременность действительно превращает Тельму в посмешище, а кома – нет. Кто-то неловко кашляет.

– Ты права, они действительно много чего замалчивают, – задумчиво говорит Озомена. – Я пока была дома, не видела в газетах ни одного материала про Этаоко. Только один раз сказали в вечерних новостях.

– Ну, это же штат Анамбра, а тут она была во всех новостях, – замечает Обиагели. Ей вечно надо занять чем-то рот, поэтому сейчас она грызет ногти.

Озомену прошибает пот. Она украдкой смотрит, не появился ли в классе леопард, но его тут нет.

– Как думаете, кто победит на выборах? – Это Чинонсо пытается сменить тему, но девочки шикают на нее. Озомену и родители предупреждали, что нельзя распространяться про их домашние обсуждения политики. У военных повсюду уши.

Дело близится к отбою, смотрительница пытается разогнать всех по комнатам, но девочки упираются. Возникает неприятная перепалка. Наконец все начинают расходиться. Озомена идет к себе в комнату, надеясь, что в случае чего леопард ее разбудит.

Глава 41

Озомена: день сегодняшний

– Нвокеке, к тебе приехали!

Озомена радостно