шевелясь, скосив на нее глаза. Даже удивительно, откуда столько силы в этом тщедушном тельце, а мольба в глазах совсем не сочетается с тем, с какой скоростью он пытался удрать. Прямо как два разных человека.

Мальчик продолжает попытки что-то донести до нее.

– Что ты хочешь сказать? – не понимает Озомена.

Мальчик все время издает одни и те же звуки.

На шум сбегаются школьники. Услышав топот ног, мальчик приподнимает голову и, оттолкнувшись руками от земли, рывком оказывается на ногах.

– Эй, стой! – кричит префект Эмека.

Но мальчик уже пустился наутек. За ним, крича и улюлюкая, бегут тринадцать ребят. Префект помогает Озомене подняться на ноги и передает ее девочкам, примчавшимся сюда с родителями. Озомена осторожно сплевывает, чувствуя во рту грязь, набившуюся в рот после укуса. Ее передают из рук в руки, успокаивают, расспрашивают, что случилось. Коленки Озомены разодраны до крови.

Отец не уехал, ходит туда-сюда возле «Мерседеса» и хмурится. Увидев Озомену, он хватает ее за плечо.

– Ты что, укусила этого ребенка? – шепчет он. – Озомена, леопард может возобладать над тобой. Ищи узду на него, или ты окончательно превратишься в дикого зверя и не сможешь вернуться к самой себе. – Он протягивает ей нечто, предусмотрительно завернутое в газету. – Держи, это тебе. – Озомена стоит как потерянная, а он силком вкладывает сверток ей в руки и яростно чешет голову, словно на него напали вши.

Озомена отступает назад.

– Пока, пап, – говорит она, поворачивается и уходит. Уже не думая об отце, она старается понять, что же пытался сказать ей мальчик: Ом-ом-ги…

Озомена скучает по своему леопарду, уже начав воспринимать его как часть себя. Но сейчас ей нужна подсказка, чтобы понять, кого следует здесь искать. Почему леопард покинул ее именно теперь? В «Новусе» много самых разных людей, возможно, ей стоит искать врага среди школьников или даже среди взрослых. Этот некто способен попадать в те же места, что и леопард, иначе как эти девочки оказались в Фиолетовой стране? Да, и как насчет мальчика? Может, он хотел помочь ей? Почему он пришел именно к ней? И знает ли ее тайну? Озомена потеет и от жары, и от обуревающих ее эмоций.

Все последующие дни она все поджидает леопарда, оборачиваясь каждый раз, уловив краем глаз мелькание какой-нибудь тени. Ничто не приносит ей успокоения – ни ночные звуки, ни обычная школьная рутина. Она постоянно задается вопросом: это мальчик или девочка? Взрослый или ребенок? Понимание важности своей миссии буквально парализует ее. Огромная ответственность так несоразмерна ее юному возрасту. Вот бы поделиться с кем-то из подружек, но даже сама мысль об этом кажется ей преступной. Да, Мбу знает, но она догадалась сама, и Озомена не нарушила никакой клятвы. Жаль, что Мбу не учится с ней в одной школе. Господи, пусть каким-нибудь волшебным образом узда сама проявит себя.

«ЭЙ, ЭЙ! БЕРЕГИСЬ!»

Крики рабочих прерывают спокойное течение урока. Озомена смотрит через головы девочек, сидящих возле окна. Там на улице жертвенное дерево накренилось под опасным углом.

– Господи, да оно сейчас упадет! – кричит Чинонсо. Всем уже плевать на дисциплину и наказания, девочки подбегают к окнам, а Озомена, чтобы хоть что-то увидеть, забирается на парту. Даже БЧ, тщетно попытавшись призвать всех к порядку, присоединился к остальным.

– О боже, – выдыхает он. Он теребит мел у себя в руке, пока его пальцы не становятся серыми.

Через лужайку – школа мальчиков, и они тоже сгрудились у окна. Кто-то взрослый бьет их кнутом по ногам, и ребята возвращаются на места.

Как только прозвучал звонок, все девочки бегут на задворки своего общежития. Мальчишки уже стоят в отдалении, не смея переступить невидимую границу. Тут даже нет сетки-рабицы, зато есть мистер Ибе.

Дерево упало возле крыла Б, обнажив мощные корни. Со своего места Озомена не может разглядеть, на что именно оно упало, но по разговорам вроде чуть ли не на туалет.

– Мистер Ибе весь вспотел, как жертвенный козленок, – говорит Обиагели. – Ясно же, что теперь нас ждут огромные неприятности.

– Тут и без мистера Ибе ясно, – тихо замечает Нкили. – Местные начнут роптать.

Озомена молчит, пользуясь возможностью повнимательней рассмотреть персонал и ребят, вычленить чей-то голос, но все говорят наперебой, солнце палит, трудно сосредоточиться. Несколько мальчиков-префектов, воспользовавшись своим положением, перебираются на территорию девочек. Рабочие отчаянно жестикулируют, что-то обсуждая, оборачиваются к учителям, чтобы объяснить, что именно они собираются сделать. Мистер Осугири уже обвязал ствол дерева веревкой, явно вознамерившись оттащить дерево подальше.

– Что этот идиот надумал? – рычит Угочи. Это первое членораздельное высказывание, что слышит от нее Озомена после возвращения в школу. Она даже улыбается тому, что все возвращается на круги своя. Потому что как-то не по себе, когда Угочи молчит.

Учителя обступают дерево. На их лицах читается тревога, усталость, огромная озабоченность (особенно это видно по БЧ и мисс Узо), а вот мистер Эбиере явно скучает.

Наконец мистер Ибе хлопает в ладоши, призывая ребят разойтись и напоминая, что скоро на место происшествия прибудет доктор Винсент. Ученики расходятся.

– Ой, сбегаю куплю себе слойку, – говорит Обиагели и несется в сторону продуктовой лавки.

– Господи, спаси и сохрани. – Нкили берет за руку Озомену, но та все время оглядывается на дерево, преисполненная нехороших предчувствий. По рассеянности она случайно наступает на ногу Чинонсо.

– Прости, – извиняется Озомена, но та даже не реагирует. Загородившись от солнца раскрытым учебником, она зачарованно смотрит на дерево.

– Господи, спаси и сохрани, – бормочет Озомена, вдруг осознав это «ом-ом-ги», сказанное мальчиком.

«Помоги. Помоги».

«Помоги мне».

Глава 42

Трежа: день сегодняшний

Когда я была маленькой, папа часто сажал меня на коленки и рассказывал всякие истории. Все они были поучительными. Например, сказка про Черепаху и акиди[160]. Папа объяснил, что когда я выйду замуж, то должно помнить, что муж и жена – едины. И что нельзя поступать как Мбекву и его жена Аним, которые по отдельности готовят себе акиди, по отдельности едят, а потом ложатся в общую постель. Помнится, когда папа с мамой уходили куда-нибудь, оставляя меня с няней, я горько плакала – но не по маме, а лишь по папе. А мама сердилась из-за этого и с самого детства повторяла, будто мы соревнуемся за папино внимание.

На самом деле он не мой папа. В смысле, я родилась не от него, но при этом именно его считаю своим отцом, потому что, женившись на маме, он делал для меня все как родной и даже больше. А правду рассказала мне тетушка Оджиуго, когда мама спала. Просто однажды у нее развязался язык, и она стала причитать: да что же со мной теперь будет, ой, беда-беда, этот человек спас ее сестру от позора. И тетушка рассказала, как папа появился, эчетарам, эчетарам[161].

Я аж