— Тьфу, как вы быстро… Сэр Вайтхолд, вот теперь вам придется сделать перерыв и некоторое время не по бабам ходить, а заниматься государственными проблемами…

— А разве это не вы у нас по бабам? — спросил он в великом удивлении. — От вас и сейчас ими пахнет, даже несет… А какие у нас государственные проблемы, ваше высочество, кроме вас самих?

— Разные, — сказал я сердито. — Вот-вот прибудут две огромные армии, а вы и не чешетесь? Сейчас прут через нашу благословенную Армландию, что оказалась отныне в центре мира! А то и уже вступили в пределы Турнедо, скоро будут под Савуази. Лагеря и бараки готовы? Или пробездельничали?

Он проворчал:

— С вами пробездельничаешь… Мне эти лагеря уже по ночам снятся.

— Уже готовы? — изумился я. — И что в них сейчас, пока армия не подошла? Под склады сдаете или пьяные оргии пополам с бесчинствами устраиваете, словно некая свободная личность? А мне надо, чтобы армии были готовы после недолгого отдыха и пополнения рядов двинуться на жуткий, как вы понимаете, Север.

Он слушал очень внимательно, вижу, как запоминает, только спросил деловито:

— Когда ожидать, по уточненным данным?

Я улыбнулся с некоторым самодовольством победителя.

— Цвет рыцарства прибудет буквально на днях!.. Остальные подтянутся в течение двух-трех недель.

Он вскинул брови.

— Почему такой большой разрыв? Или у лордов особенные кони?

— Пока особенные телеги, — сообщил я загадочно, — но будут и кони. Железные.

— Ваше высочество?

— Половину пути часть войска проделает налегке, — объяснил я, — и быстро. Остальные же протопают по старинке, пока не наладим регулярное… Хотя оно уже и так регулярное, там за нами таких упряжек уже идет с десяток, но я не стал ждать, пока перевезем все войско, хотя…

— Ваше высочество?

— Хотя это время скоро придет, — сказал я гордо. — Дорогой друг, я радуюсь этой железной дороге больше, чем завоеванию Гандерсгейма!.. Ладно, рассказывайте, что здесь и как. Про баб можете пропустить.

Он развел руками.

— Тогда о чем?

Я сказал сварливо:

— Что, кроме как о бабах, и поговорить не о чем?

— Есть, — сказал он уныло, — но как-то не так интересно…

— Думаете, я не самец? — спросил я сердито. — Но если надо о деле, то надо, сэр Вайтхолд, весьма надо! Ибо обло. И стозевно, однако надо, вот так как бы! Потому наступим весьма на, скажем, горло своей песне о прекрасном и будем петь о нужном и правильном! Хоть и не совсем поется. А кому петь о таком хочется? Я-то знаю, о чем вам хочется!

Он спросил безнадежно:

— А когда?

— Когда построим Царство Небесное, — заверил я твердо.

— Это скоро? — спросил он. — К вечеру успеем?

— Стройте, — сказал я с блеском в глазах, — и ждите, ждите, ждите… Что там с Бальзой?

— В смысле, Бальзаком?

— Ах да, он же сэр Бальзак. Работает?

— Пашет, — заверил он. — Набрал команду таких же проходимцев, но горы сдвигают!.. Я слежу, таким не верю, подлый народ, но пока что ничего за ними не заметил. Наверное, воруют больно ловко или следы заметают умело. А, скорее, и то и другое.

Я встал, похлопал его по плечу.

— Ладно, трудитесь, барон. А я сделаю вид, что верю, будто вы в самом деле трудитесь.

Он взглянул встревоженно.

— Ваше высочество?

— Чего?

— Вы что… снова?

— Не снова, — поправил я, — а опять! Только вы о чем?

— Вы вроде бы и переночевать не собираетесь в своем королевском дворце?

Я ахнул.

— Переночевать? Сэр Вайтхолд, как вы можете такое говорить, когда еще где-то в мире плачут дети… ну, вообще-то пусть плачут, мне по фигу, но вот не все принцессы спасены из лап драконов, не все эскалибуры, дюрандали и жуайезы отысканы и пущены в дело, не везде гордо реют наши знамена… это разве дело?

Он вздохнул.

— Да, как жить?

— То-то, — сказал я, — ничего, вот как только построим Царство Небесное… так сразу и заживем! Я сейчас в Варт Генц, их надо подготовить к прибытию войск…

— И началу новой жизни, — добавил он с намеком.

Я посмотрел на него сердито, нечего раньше времени раскрывать карты, хотя оба знаем, что он знает, но все же…

— Новая жизнь начнется несколько позже, — сообщил я. — Не сразу. Я вообще предпочитаю мягкие меры, не заметили?

Он зябко поежился.

— Что-то мне за шиворот будто сосулек накидали.

— Много спите, — определил я. — Вообще свинство какое-то это спанье почти каждую ночь!.. В общем, вернусь с новостями.

Он вздохнул и сказал уже серьезно:

— Вообще-то надо придумать, чтобы гонцы шастали так же быстро. Не дело, если верховный лорд лично по всяким пустякам носится.

— А если я просто от работы прячусь, — спросил я, — как пес от мух? Не провожайте меня, сэр Вайтхолд. А то еще увидите, что я пошел к вашей любовнице.

Он грустно улыбнулся, я бодрыми шагами вышел из кабинета, по дороге раскланивался, но душа моя уже мчится солнцу и ветру навстречу на быстром коне, а впереди несется веселый Бобик, искренне и твердо уверенный, что это и есть счастье.

Мы так и мчались, хотя Бобик пару раз оглянулся с вопросом в глазах, мол, как же так, я даже кухни не проверил, но я махнул рукой и подтвердил бодро:

— Все верно, нам в Варт Генц!

Сердце стучит учащенно, я в самом деле твердо намерен сделать тех людей счастливыми, а жизнь мирной, но только сперва придется побыть политиком в самом худшем смысле слова, какими вообще-то и считают политиков по дефолту.

Зайчик мчится красиво, длинными и дивно плавными прыжками, красуется, воображает себя лебедем, плывущим по зеркальной глади, а я все закручиваю слова, чтобы убедить, склонить на свою сторону, уговорить пойти за мной и делать, как говорю…

Я не подсказывал ни Зайчику, ни Бобику, однако оба начали сворачивать с прямой, я был погружен в раздумья и не сразу сообразил, что впереди возник и быстро приближается красивый и суровый замок, мужественно цельный, словно вырезанный из одного гигантского куска камня, чем-то неуловимо похожий на своего хозяина, такого же цельного в чувствах и поступках графа Меганвейла.

На воротах, как ни странно, узнали меня издали, заорали весело, а створки распахнулись с предупредительной готовностью.

Я въехал красиво и гордо, а Бобик, весело и с удовольствием попугав народ, бросился с моего разрешения проверять, где и почему в замке пахнет вкусным.