Но сейчас мысль о том, что можно узнать что-то полезное для монастыря, придала мне сил: ноги мои так и порхали над влажной, холодной землей.

Джон выгребал из конюшни грязную солому. Мои вопросы явно насторожили его.

— Зачем вам знать, где я ее нашел? — спросил он. — Какое значение может иметь тряпичная кукла?

— Пожалуйста, вспомните, — умоляющим голосом проговорила я.

Избегая встречаться со мной взглядом, конюх пробормотал:

— Не помню я ничего, это ведь когда было.

— Джон, послушайте. Я понимаю, это звучит глупо, но на самом деле кукла чрезвычайно важна.

— Для кого важна?

— Для всех нас, для Дартфордского монастыря, но особенно — для брата Эдмунда.

Конюх отложил вилы.

— Брат Эдмунд вправил мне руку, — вспомнил он. — А еще упросил привратника не увольнять меня. Клянусь Девой Марией, я все сделаю для него!

— Тогда вспомните точно, где и когда вы нашли куклу.

— Хорошо, сестра. В то утро привратник приказал мне и Гарри, который работает на монастырской ферме, стоять на страже перед гостевой комнатой, чтобы никто не увидал труп лорда. И вот смотрю я: в конце коридора белеет что-то маленькое. Подошел поближе — кукла. Видать, кто-то ее потерял. Когда пришли служанки, я у них спросил. А они страшно рассердились и заявили, что вчера ее там не было. Мол, они всё там как следует вымели и вычистили, так что куклу никак не могли пропустить. Ну, я и засунул ее себе в колет, а потом отдал кухарке.

— А вам это не показалось странным, Джон? — спросила я.

— Что именно, сестра?

— То, что вечером куклы там не было, а утром она появилась.

Конюх пожал плечами:

— Я решил, что горничные ее просто не заметили. Я не хотел, чтобы у кого-то из-за такой ерунды были неприятности. Тем паче что как раз в тот день приехали эти люди из Рочестера. Все и так их побаивались.

Я набрала в грудь побольше воздуха:

— Не думаю, что дело было именно так, Джон.

Он с искренним недоумением посмотрел на меня:

— Что вы имеете в виду, сестра?

— Вы знаете, как найти дом Вестерли? — спросила я.

— Конечно. Я ведь местный, всю жизнь здесь прожил.

— А с главой семейства знакомы?

Он поморщился:

— Мне доводилось пару раз общаться со Стивеном Вестерли. Ох и тяжелый же человек, доложу я вам!

Я возбужденно похлопала его по руке:

— Джон, приготовьте двух лошадей. Я ненадолго зайду в монастырь, а потом вместе поедем к Вестерли.

Когда я вбежала в зал капитула, все сестры уже собрались. Они сидели на каменных скамьях, опустив головы. На кафедре сестра Рейчел заканчивала чтение из мартиролога.[29]

Настоятельница и стоявшая рядом с кафедрой сестра Элеонора — ее преданный циркатор — одновременно повернулись и посмотрели на меня.

— Простите меня, настоятельница, — проговорила я, переводя дыхание. — Но случилось нечто очень важное. Я думаю, вполне возможно…

— Займите свое место рядом с сестрой Кристиной, — оборвала меня она.

— Но мне необходимо срочно сообщить вам…

— Молчать! — Громкий голос настоятельницы гулким эхом отдался от стен.

Я села рядом с сестрой Кристиной. Она увидела тряпичную куклу, которую я все еще держала в руках, и недоуменно покачала головой, словно я была не в себе, как и сестра Винифред.

Настоятельница сделала движение рукой в сторону сестры Элеоноры.

— Вы можете начинать, — сказала она.

Сестра Элеонора принялась зачитывать список нарушений, совершенных в монастыре. Одна сестра была замечена в том, что улыбалась на полуночной службе: она явно думала о чем-то постороннем, когда должна была петь псалмы. Другая сестра проспала ночную службу, третья пренебрегала своими обязанностями по уборке, проводя больше времени за учебой. Наказание назначалось настоятельницей и смиренно принималось нарушительницами.

Все это казалось мне каким-то нереальным. Я знала, что жизнь в нашем монастыре покоится на правилах, созданных много веков назад мужчинами и женщинами, гораздо более благочестивыми и мудрыми, чем я. И любая обитель всегда держалась на строгом соблюдении этих правил. Но мы жили во времена, когда это одно не могло спасти нас от уничтожения. Неужели никто, кроме меня, не понимал этого?

Сестра Элеонора многозначительно откашлялась.

— А теперь, — сказала она, — я перехожу к делу сестры Джоанны.

Я подошла к настоятельнице и опустилась перед ней на колени на каменный пол. Никто никогда не делал этого при вынесении наказаний на капитуле. Я услышала вокруг недоуменный ропот.

— Умоляю вас, настоятельница, позвольте мне сказать, — проговорила я. — После этого я выслушаю сестру Элеонору и с радостью приму любое наказание за все те прегрешения, которые совершила против правил ордена.

— Ну, хорошо, говорите, — неохотно позволила она.

Но теперь я не знала, с чего начать.

— Я очень люблю Дартфордский монастырь, — наконец выпалила я. Настоятельница и сестра Элеонора испуганно переглянулись, а я продолжила: — Я знаю, что совершала здесь грехи, большие и малые. И не заслуживаю вашего прощения. Я не заслуживаю прощения Господа. Но это место, наш монастырь, — святилище света во тьме, храм красоты и чистоты. — Голос у меня сорвался; я усилием воли заставила себя говорить ровно. — Я так хочу служить вам, настоятельница, быть вашей смиренной слугой, защищать Дартфорд от всех наших врагов. — (Взгляд настоятельницы стал менее настороженным. Правда, совсем чуть-чуть.) — Сегодня я узнала кое-что. Может быть, эта малозначащая деталь и не имеет никакого значения. Однако не исключено, что все-таки имеет. Это касается детей Вестерли, тех самых несчастных детей, против которых я совершила грех, не сумев утешить их в час смерти матери. Я знала кое-что о них и теперь понимаю, что должна была сказать вам об этом раньше, но не решилась. Я говорю о том, что дети могли свободно и без труда днем и ночью перемещаться по монастырю. Если бы речь не шла о невинных чадах, то можно было бы сказать, что они делали это с дьявольской ловкостью. Как-то ночью я обнаружила ребятишек в лазарете — и понятия не имею, как они сумели незамеченными пробраться туда.

Сестра Элеонора занервничала. Я чувствовала: никто не понимает, к чему я рассказываю все это.

Но отступать было поздно.

— Я считаю, что дети не выходили за ворота Дартфорда, когда умерла их мать. Я думаю, они прятались где-то по меньшей мере целый день. И в ночь, когда был убит лорд Честер, они, возможно, в какой-то момент находились на галерее. Дети могли видеть или слышать что-то… или кого-то.