— К черту Рафаэля!

Диего страстно поцеловал Люси в губы. Ему хотелось стереть из ее памяти все, что она узнала от его доброжелательно настроенного друга. Теперь для Диего не было никакого смысла восстанавливать Арболеду, если придется там жить без Люси.

Люси оторвала от него свои губы. — Мой дедушка…

— Твоего дедушку тоже к черту, — сказал Диего, целуя ее еще горячее. И Люси послушно раскрыла губы навстречу его поцелую, как раскрывается бутон розы навстречу солнцу. У Диего закружилась голова от счастья.

Приспустив с плеч Люси ночную рубашку, он поцеловал ее грудь со всей нежностью, на какую был способен. Он должен был заставить понять Люси, как много она для него значит.

— Ах, Диего, — пролепетала она, поняв его намерения. — Это ничего не решит.

— Это решит все.

— Не понимаю… каким образом…

Люси замолчала, не договори в, когда в результате манипуляций его языка сосок затвердел и приподнялся. Объятый лихорадочным желанием поскорее овладеть ею, Диего сорвал с себя пиджак и расстегнул жилет.

Судорожно вздохнув, Люси запустила руки в его шевелюру.

— Боже милосердный, Диего… ты не должен… ох…

В кои-то веки Диего был благодарен своей профессии, научившей его делать несколько дел одновременно. Он заставил Люси сосредоточить внимание на том, как его губы ласкают ее прелестную грудь, а сам тем временем умудрился снять жилет, расстегнуть брюки и подштанники и перетащить Люси к себе на колени. К счастью, под ночной рубашкой панталон на ней не было.

— Диего! — воскликнула Люси, с удивлением взирая на его копье, толкавшееся в ее голый живот. — Что это ты затеваешь?

— Пытаюсь соблазнить тебя, моя ненаглядная, — сказал Диего, возлагая надежду на скрывавшуюся в ней сорвиголову, на отъявленную искусительницу, которой с таким блеском удалось соблазнить его на борту судна. Когда Люси замерла в напряжении, Диего схватил ее обеими руками за талию и позволил копью самому найти дорогу во влажное средоточие ее женственности.

Вцепившись в его плечи, Люси закрыла глаза.

— Это очень безнравственно, — с упреком сказала она, однако прогнула спину и сразу же подстроилась под заданный ритм движения.

Диего безумно нравилось, как она реагирует на его ласки — страстно, нетерпеливо и с большим наслаждением.

— Конечно, безнравственно, — поддразнил он Люси. — Я ведь тебе нравлюсь только в роли дьявола.

Она сразу же широко раскрыла глаза.

— Это неправда! — заявила Люси и застонала от удовольствия, когда Диего потер подушечками пальцев самое чувствительное местечко. — Dios mio, Диего!

Он рассмеялся; едва не обезумев от счастья обладания ею.

— Ты с каждым днем становишься все больше и больше похожей на испанку, mi amor.

Диего даже не осознал, что сказал, пока Люси удивленно не отпрянула от него.

— Ты назвал меня твоей любовью? Его любовь?

У Диего учащенно забился пульс. Так и есть. Почему он не понял этого раньше? Да, она его любовь. Он ее любит.

Видит Бог, он ее очень любит! Разве не так называет мужчина женщину, которую любит?

Диего проглотил комок, образовавшийся в горле. Он еще никогда не признавался женщине в любви.

— Я люблю тебя, Люси Ситон, которая скоро будет Люси Монтальво, — тихо сказал Диего.

Мгновение Люси смотрела на него так, как будто не верила своим ушам. Потом глаза ее загорелись, и Диего услышал ее серебристый смех.

— Я тоже люблю тебя, скверный испанский дьявол. Я так люблю, mi amor.

За эти слова она была вознаграждена долгим и страстным поцелуем.

— Так покажи мне, что ты чувствуешь, — прошептал Диего, отдышавшись. — Займись со мной любовью. Сегодня, моя ненаглядная, ты можешь делать все, что пожелаешь. — Он показал ей пустые ладони классическим жестом фокусника. — Никаких трюков. Я полностью в твоем распоряжении.

— Осторожнее! — поддразнила его Люси и, сорвав с него сорочку, провела обеими руками по мускулистой груди. — Ты потом можешь пожалеть о своем щедром предложении.

Люси прикоснулась подушечками больших пальцев к его плоским соскам, а потом легонько куснула их зубами, и Диего замер от неожиданности.

Спустившись ниже, она поиграла с головкой пениса.

— Ты держался со мной очень высокомерно, когда мы занимались любовью в прошлый раз, — заявила она.

— Неужели? — Диего старался вспомнить это, но мозг его был слишком затуманен желанием и отказывался думать.

— Ты говорил: «Будет по-моему или не будет никак». — Пальцы ее пробежались по всей длине пениса, заставив Диего задрожать. — Ты говорил: «Я буду доставлять тебе удовольствие, пока ты не станешь умолять меня продолжать, пусть даже для этого потребуется вея ночь». — Продолжая ласкать его, Люси перешла на шепот: — Ты говорил: «Я буду трогать каждую часть твоего тела столько, сколько пожелаю, и так, как пожелаю». Именно это я хочу сейчас проделать с тобой, Диего.

Диего застонал:

— Делай все, что пожелаешь, милая. Только не тяни время.

— Ну что ж, — игриво сказала Люси, — это может оказаться забавным.

Диего был обречен. Казалось, обольстительница целую вечность играла с ним и ласкала его, пока он не подумал, что умрет, если сейчас же не окажется внутри ее тела.

Но в тот самый миг, когда Диего был готов нарушить свое обещание и швырнуть ее на кровать, Люси приподнялась, а потом очень медленно стала опускаться на пенис, доводя его до безумия.

— Святые угодники, Люси! — хрипло проговорил он и, схватив ее за плечи, сделал рывок вверх, стараясь ускорить темп. — Прошу тебя, милая…

— Ты умоляешь, Диего? — прошептала она, глядя на него сверху вниз.

— Да, — прохрипел он. — Возьми меня, любовь моя. Сию же минуту. Пока я не умер.

Люси рассмеялась:

— Даже когда ты умоляешь, ты высокомерен.

Люси начала двигаться, но делала это так деликатно, что Диего, не выдержав, схватил ее за талию и сразу же набрал темп. Она была богиней, соблазнительницей и ангелом в одном лице и единственной женщиной, которую он мог представить рядом с собой на всю жизнь.

Он целовал ее губы, грудь, шею, наслаждаясь любимой Люси. И когда наконец ее щеки запылали, а его страсть достигла предельного накала, Люси содрогнулась, и Диего перестал сдерживать себя. Сделав последний глубокий рывок, он перелил свою силу внутрь ее тела, издав триумфаторский крик.

Теперь она принадлежала ему. Это была его Люси. Отныне и на веки веков. Никто, ничто и никогда больше не разлучит их.

Люси не могла бы сказать, что ее разбудило. Какой-то шум? Или рука Диего, лежавшая поперек ее живота?