подслушивает. Говори по-русски. Ты же знаешь, здесь никто не поймет.

Саша слегка ухмыльнулся.

— Помню. Но я старый бюрократ-параноик. Извини.

Зерена раздраженно поерзала на стуле. Саша всегда так себя вел: перепархивал с темы на тему, словно бабочка. Не время рассиживаться за столиком у Руссо и говорить намеками.

Подошла девушка, едва удерживая две тарелки с образцами пирожных на вытянутых руках. Саша смолк, наблюдая за ней, а Зерена разозлилась, что их прервали: мало ей неясности с собеседником!

— Месье подготовил три вида пирожных для вас: мильфей, торт «Сен-Оноре» и мадленки, — проговорила девушка, не глядя в глаза. Она поставила тарелки на стол и удалилась, не убрав волосы со лба. Зерена принюхалась, повернулась к пирожным. Они походили на крошечные скульптуры восемнадцатого века — хрупкие и блестящие.

— Пожалуй, позволю себе сегодня буржуазность, — объявил Саша, хватая пирожное. Зерена пронзила его взглядом.

— Чего ты хочешь?

Он вонзил зубы в пирожное и принялся жевать, закрыв глаза и выдав восхищенное «м-м». Зерене не требовалось пробовать выпечку: она знала, что та идеальна. Она доверяла Реми. А вот Саше — нет.

— Я же сказал, — повторил Саша. — Информацию. — Он взглянул на нее. — В обмен я тоже дам тебе информацию. Тебе же этого хочется, верно?

Они были наедине: Реми с помощницей ушли внутрь. Зерена наклонила голову набок: заинтересовалась, пожалуй, но не слишком.

— Мне всегда нужна информация.

— Она касается одной моей сотрудницы. — Саша слизнул крем с пальцев. — Татьяны Михайловны.

Зерена задумалась. Она знала Татьяну: та всегда послушно посещала культурные мероприятия, как того требовало ее прикрытие. У бедняжки никакого чувства стиля, но она происходила из высокопоставленной семьи, занимавшей серьезные позиции в партии.

— И какая информация у тебя на нее есть? — Зерена взяла мадленку и держала ее двумя пальцами.

— Думаю, она общается с Западом.

На это Зерена расхохоталась.

— Эта мышка? Не глупи, Саша. Ее семья верна партии. Она верна партии. — Зерена поклевала мадленку и вызвала по-французски Реми, который появился из заднего помещения: — Превосходная работа, дорогой! На вечеринке их ждет успех.

Реми прижал руки к сердцу, как бы приветствуя ее вкус. Зерена повернулась к Саше. Он хмурился.

— В чем дело? — спросила она слащаво.

— У нее есть доступ к радио, — ответил он.

— А у нас всех нет?

Саша вздохнул.

— Не к обычному радио. А для общения. — Он помялся и наклонился вперед, отодвигая пирожные в сторону. — У меня есть подозрение, что она использует его для контактов с американцами. Был уже... инцидент.

— О? — Зерена держалась безразлично.

— Я подменил ее радио, и эту копию украли у меня из-под носа. В нем был трекер, разумеется. — Сашины глаза блеснули. — И я отследил его до переулка возле американского посольства. Необычное совпадение, не думаешь?

Зерена смотрела на него. Это уже и впрямь интересно.

— И, конечно же, ты знаешь, что она флиртовала с тем американцем из службы безопасности. Причардом.

— Ах да, что-то такое я слышала. — Так Татьяна Михайловна заигрывает с другой стороной. И правда любопытно. Хотя Зерена делала вид, что не верит Саше, она и сама предполагала подобное — но не посвящать же его во все. Ее маленькие сплетники, рассеянные по всему городу, уже сообщали ей о том, что Морозову с Причардом несколько раз видели вместе. Зерена не боялась предательства, считала это бессмысленным опасением: чьи союзы остаются прочными всю жизнь? Но для партии и для Запада такие предательства много значили, а потому и знать про них было важно.

И все же она гадала, почему Саша донес до нее эти сведения, — у него ведь были свои шпионские игры, помимо бесчисленных шахматных партий по переписке.

— Тогда ты понимаешь мое беспокойство, — продолжил Саша. — И почему мне нужна информация: все, что ты знаешь о Тане и об американце, все, что может объяснить, почему она решила отнести свое радио в такое... странное место.

И тут Зерена увидела для себя возможность вновь занять сильную позицию. Нужно убедить Сашу, что действия девушки не представляют для него беспокойства, что это радио и инцидент с сокрытием — всего лишь часть задания, в которое его не посвятили: тогда Зерена сможет спрятать информацию о предательстве Татьяны Михайловны подальше и воспользоваться ей лучше, чем Саша и партия.

— Сведения, которые у меня есть, тебе не понравятся. — Зерена снова откусила от мадленки. — Радио не представляет угрозы. Это фальшивка. Всего лишь инструмент.

— Инструмент? — Сашины брови сдвинулись к переносице. — Откуда ты знаешь?

Зерена улыбнулась ему.

— Откуда я все знаю? Твоя Татьяна делает только то, о чем ее просит Россия-матушка. Это задание моего мужа. Секретное. Боюсь, больше я сказать не могу. — Она наклонилась вперед и положила свою руку на Сашину, он сердито взглянул на нее. Она побеждала. — Уверяю тебя, она не предательница.

— Ты же не ждешь, что я в это поверю.

— Верь чему хочешь. Только помни, что в таком городе, как Прага, мы не всегда можем быть откровенны друг с другом. Хотя должна сообщить: хорошо, что настоящее радио тоже не представляет ценности, — кое-кто очень расстроится, что ты вмешался в их дела, подменив прибор, не имея на то указаний.

Саша бросил на нее холодный взгляд.

— Я попрошу мужа заступиться за тебя, если потребуется.

Саша ей не поверил. Она видела это по тому, как он смотрел на нее поверх крошек, оставшихся от пирожных. Видела по сердитому лицу, как в его голове зреют возражения. Зерена перегнулась через стол, отодвинув свою тарелку. Оперлась подбородком на руку и взглянула на него. Он ответил на этот взгляд — все еще злой, но теперь вдобавок и осторожный.

— Разумеется, я не могу обещать, что посол будет рад это подтвердить. Насколько я понимаю, задание с радио — крайне важное, и то, что глава штаба КГБ вмешался без разрешения... — Она цокнула языком.

Саша прищурился.

— К чему ты клонишь, Зерена?

Зерена улыбнулась.

— Просто говорю, что муж не будет рад такому раскладу. И вынуждена напомнить, Саша, дружочек, что у мужа в России весьма влиятельные друзья.

Саша уставился на нее. Он сохранял невозмутимость, как старый шпион, но Зерене показалось, что на его лице промелькнул страх. Дело не только во влиятельных