больше не приезжал, и внезапно он попадает в больницу и умирает. Враждебные мысли становятся настолько пугающими, что большинство детей стараются любыми силами подавить свой гнев. Они боятся, что враждебные мысли могут причинить людям вред; они знают, что их не любят, когда они выражают свое недружелюбное отношение, а им на самом деле так необходимо, чтобы их любили!

В этот период в жизни ребенка очень важно, чтобы родители помогли ему разобраться в том, что с ним происходит, и найти выход из создавшегося положения. Они должны объяснить ребенку, что дурные мысли не могут причинить вреда другому человеку, что все люди время от времени сердятся друг на друга и детям нужно, чтобы взрослые помогали сдерживать их враждебные импульсы. Важно подчеркнуть, что никто не в силах постоянно владеть собой; мама и папа тоже могут терять самообладание.

Ни один вопрос в воспитании детей не задевает меня так за живое, как этот, потому что я видела, что происходит, когда дети чувствуют себя виноватыми, не заслуживающими любви и стремятся любыми силами подавить свой гнев. Это никогда не проходит бесследно и рано или поздно находит свой выход. Вот к чему это приводит.

1. Подавляются все эмоции

Если ребенок пугается своих вредных мыслей и чувствует себя виноватым, он может начать бессознательно подавлять без разбора все мысли и чувства. Любознательность, пытливость и творческие способности тоже нередко становятся жертвой этого всеобщего подавления. Малыш замыкается в себе, переставая проявлять любые эмоции, даже положительные.

2. Гнев обращается на себя

Когда гнев не имеет выхода, он обращается против своего «Я» на самом глубинном физиологическом уровне. Это ведет к психосоматическим заболеваниям, таким как мигрень, расстройства кишечника, язва, астма и различные аллергии. Конечно, не только гнев является причиной таких заболеваний, но он играет очень существенную роль. Неприязнь к себе и бессознательный гнев тоже оказывают значительное влияние на возникновение невротических расстройств: тиков, навязчивых мыслей, трудностей в установлении контактов со сверстниками и т. д. Мы наказываем самих себя за свой гнев, а это может привести к серьезной депрессии и даже к самоубийству.

У одной женщины была настолько тяжелая депрессия, что в течение многих месяцев она не могла работать и даже выходить из своей квартиры. После успешной психотерапии она сказала: «Теперь кажется невероятным, что я могла так бояться проявить свой гнев, что готова была скорее разрушить свое здоровье, чем осознать его». Откуда у людей берется такой страх проявить свой гнев? Он берет свое начало в детстве, когда скрывается от родителей и других взрослых из-за боязни наказания.

3. Гнев обращается на «социально приемлемые» цели

Люди, которые ненавидят «всех евреев», или «всех черномазых», или «всех русских», или «всех интеллигентов», нашли выход для своей подавленной враждебности. Когда их приучали к тому, что они никогда не должны испытывать гнев в отношении своих близких, они пришли к выводу, что оправданно и необходимо выражать его в отношении «возмутителей спокойствия». Нацисты, которые сжигали сотни тысяч людей в газовых камерах, несомненно стали бы отрицать, если бы им сказали, что они враждебны к своим матерям, детям и женам. Их учили, что Бог покарает тебя, если ты не любишь и не чтишь свою семью. Но когда общество предлагает козла отпущения, на котором можно сконцентрировать свой гнев, тогда его можно бить – и даже убивать. Мало кто может так правильно рассуждать о добродетелях материнства и милосердии, о любви к Родине, как те, кто объединяется в тайные общества для того, чтобы угрожать жизни тех, на ком они срывают свой подавленный гнев. Никто не подвержен так иррациональным, расовым, религиозным и этническим предрассудкам, как тот, кто рос, подавляя в себе это чувство. Ничто меня не пугает так, как ребенок, который на все отвечает мне «да, я слушал» или «да, я сделаю так» и ведет себя как вежливый автомат, потому что такой ребенок может оказаться потенциальным фанатичным экстремистом.

4. Подавленный гнев может неожиданно разразиться насилием

Некоторым людям удается так глубоко вытеснить свой гнев, что эта часть их натуры становится для них полностью недосягаемой. Если у вас есть чувства, о которых вы ничего не знаете, вы не можете ими управлять, и они превращаются в пороховой погреб, который может взорваться в любую минуту. Когда кто-либо совершает бессмысленное насильственное преступление, это оказывается обычно ужасным ударом для тех, кто знал этого человека раньше. Сосед говорит: «Я не могу поверить, что это сделал действительно он. Это был всегда самый благовоспитанный, самый вежливый ребенок в округе». Учитель отмечает: «Он всегда относился к матери с большим уважением, чем другие дети».

В течение ряда лет я встречалась с группами бывших заключенных в Центре социальной реабилитации в Нью-Йорке. Многие из них боялись, что их дети тоже станут преступниками. Они рассказывали мне, что привело их к преступлению. Большинство из них были жертвами ужасной депривации во всех аспектах их жизни: их отвергали и общество, и родители. Большинство подвергались физическому насилию: их пороли ремнем, хлыстом или кнутом за малейшее преступление (провинность). Те же самые взрослые, которые их истязали, говорили им: «Твоя душа будет гореть в аду, если ты будешь продолжать так плохо себя вести». Типичным ответом в наших беседах было: «Я знал, что я дурной ребенок, которого следует наказывать. Если я сердился, я был плохим».

Эти бывшие заключенные были потрясены, когда я сказала им, что вполне нормально ненавидеть брата, или сестру, или родителей, или даже собственного ребенка. А когда я призналась им, что иногда была готова швырнуть на другой конец комнаты своего собственного младенца, когда он кричал четыре часа без перерыва, они смотрели на меня широко открытыми от ужаса глазами. Ведь им внушали, что каждый, кто испытывает подобные чувства, не может считаться человеком.

Один бывший заключенный, которого оставили младенцем на ступеньках дома и который поменял пятнадцать приемных родителей, пока не попал в возрасте тринадцати лет в ремесленную школу для бездомных детей, участвовал в вооруженном ограблении, во время которого был убит человек. Он провел в тюрьме 28 лет.

Я встретилась с ним через пять лет после его условного освобождения, когда он был женат, работал и у него была очаровательная маленькая дочка. «Я так боялся, что Марсия вырастет такой же дрянью, как я, – говорил он. – Но я помню то, что сказал нам психолог, который был в нашей тюрьме: “Если внушать человеку, что он хороший, он и вести себя будет соответственно представлению о нем”. Как-то раз дочка сломала мою трубку, она злилась на меня, что я не выпускаю ее на улицу из-за простуды. Я хотел