– Ну, если твоя мачеха сумела пробиться со своими индустриально-помойными картинами, то и ты сможешь.

– Моя мачеха лезла наверх, трахаясь и обманывая направо и налево, – с горечью возразила Ким. – А когда она забралась туда, куда стремилась, то выкрала у нас папу и отравила его разум. Не верится, что один человек может так управлять другим. Большую часть времени папа сам не свой. Настоящий зомби. Боже, как я ненавижу эту стерву! – Ким с силой выдохнула. – Ф-ф-фу, пора сменить тему! А то и самой свихнуться недолго! Почему вчера не пришла в бар? Я тебя ждала.

– Черт!

О вчерашнем вечере я и забыла. Надо все рассказать Ким. Если Мел пустится во все тяжкие – или уже пустилась? – нельзя держать Ким в неведении. Она первая может пострадать. Если не считать самой Мел.

Я вкратце пересказала события вчерашнего вечера. Ким отнеслась к рассказу спокойнее, чем я ожидала.

– Знаешь, в этой жизни всякая фигня случается. Бывает, что люди сводят друг друга с ума. В этом городе на такое и внимания не обращают.

– Все равно, будь осторожна. У Мел сейчас не все дома.

– Ладно. Бедная. Лекс ни словом о ней не обмолвился.

– С какой стати? – резонно спросила я. – Не станет же он исповедоваться тебе во всех своих перепихонах за последние два месяца.

– Да я не о том. Лекс не сказал, что Мел будет на выставке. Мог бы предупредить. Он, конечно, не знал, что она за ним следит, но после затяжной телефонной осады мог бы о чем-то догадаться.

– Ты ведь знаешь мужчин, Ким. Зароют голову в песок, а потом жалуются, что в глазах свербит.

– Это верно, черт побери.

– Так что у тебя с Лексом? – спросила я, сгорая от любопытства. – Это серьезно?

– Не знаю… Пока я просто оттягиваюсь. Наверное, пока не готова встречаться с кем-нибудь всерьез. Мне не так давно досталось – до сих пор не отошла.

Уж не Лео ли она имеет в виду?

– Конечно, – Ким лукаво улыбнулась, – Лекс хорош в постели, но не настолько, чтобы его преследовать.

Мы расхохотались. Вот это была настоящая прежняя Ким.

– Надо быть истинным кладом, чтобы тебя преследовали после одной-единственной ночи любви. Надо быть таким… таким…

– …классным, что пальчики оближешь! – подхватила я. Еще одна любимая фраза из нашей юности.

Ким вставила в магнитофон кассету. Раздались первые аккорды «Медлительности», нашей любимой песенки «Сестер Пойнтер». И вскоре наши завывания неслись по всему Ист-Виллиджу.

– Если я хочу ВСЮ НОЧЬ… – орала Ким.

– Он говорит: «НЕ ПРОЧЬ»! – выла я в ответ.

– Не экстаз НА МИГ, а счастье НАВСЕГДА.

– На уме у МЕНЯ-А-А-А…, – проорали мы хором голосами, отвратными, как у девок из «Бананарамы».

Мы с Ким не стыдились друг друга. Не боялись показаться смешными или нелепыми. В свое время мы такое вытворяли на пару, что теперь нас ничем не проймешь.

Увы, с выводами я спешила. Но некоторые события невозможно предвидеть. Даже помесь мисс Марпл с гербицидом порой бессильна…

Предполагалась, что открытие выставки в Нью-Йорке станет одним из лучших моментов в моей жизни. Но открытие, как и Статуя Свободы, не оправдало ожиданий. Ладно, поставьте галочку и скажите, а нет ли тут поблизости бара? Лучшие вечера в жизни подкрадываются незаметно, когда их меньше всего ждешь, и застают врасплох, когда надела самое старое и обтрепанное нижнее белье.

Я могла бы заранее предвидеть. Я и предвидела. Открытие выставки – прежде всего тяжкое испытание. Оказываешься в центре внимания, приходится вести до тошноты утомительные разговоры с людьми, которых ты никогда больше не увидишь, и к твоему лицу должна намертво приклеиться несмываемая лучезарная улыбка. Поначалу, как правило, я стараюсь вовсю, но очень быстро забываю о хороших манерах, напиваюсь и мало-помалу становлюсь разнузданной. По иронии судьбы именно разнузданность и предпочитают покупатели: дурное поведение МБХудака придает пикантности купленному шедевру. Если, конечно, он будет куплен.

Групповая выставка тем хороша, что ноша делится на всех. И всегда можно незаметно смыться и поболтать с коллегой-художником – все лучше, чем просиживать задницу у бара, дожидаясь потенциального покупателя или журналиста. К сожалению, дух товарищества в нашей МБХудацкой компании сильно повыветрился со времени первой встречи на Олд-стрит. Пока в галерею прибыли только Лекс и Роб. Мел предупредила, что немного опоздает. Кэрол, хотя и несколько раздосадованная, как сердится учительница на опоздание ученика, решила, что Мел нервничает и никак не может определиться с вечерним туалетом.

– Мужчинам проще, – сказала она мне и Сюзанне. – Я двадцать лет решала, что мне подходит и что можно надеть на работу, прежде чем соединила то и другое.

– Всем известно о черных костюмах Кэрол, – пояснила Сюзанна. – Она никогда не носит ничего другого.

Сама Сюзанна походила на старинную скульптуру – в белом вязаном платье, вызывающе немодном, но прекрасно гармонировавшем с ее монументальной красотой. Шею Сюзанны украшало неизменное жемчужное ожерелье, а на голове она соорудила пирамидальный начес, отчего стала казаться гораздо выше.

– В них чувствуешь себя так свободно! – подхватила Кэрол. – Конечно, стоят такие костюмы целое состояние, но оправдывают свою цену до последнего цента. Впрочем, надеюсь, Мел скоро явится, – резко сказала она. Меня поразила эта мгновенная смена интонации. Настроение у Кэрол менялось быстрее, чем радист отбивает морзянкой СОС. – Может, позвонить в отель и поторопить ее?

– Кэрол не забывает о деле даже во время светской болтовни, – заметила Сюзанна, когда Кэрол, постукивая каблуками, отошла. – У нее полушария мозга работают независимо друг от друга.

– Как во время сеанса одновременной игры в шахматы, – подсказала я сравнение. – Нет, как во время шахматной партии и обсуждения цвета губной помады.

– Поразительная женщина. Я многому у нее научилась.

– А почему ты занимаешься запасниками, а не ее ассистент? – спросила я. – Ничего, что я спрашиваю?

– Причин две, – усмехнулась Сюзанна. – Во-первых, мне и так прилично платят. В помощники к владельцу галереи идут скорее из любви к искусству, чем ради денег. Что касается меня… – она улыбнулась, – …любовь – это хорошо, но я предпочитаю наличные. Кроме того, у меня не самый лучший нюх на шедевры. Я не умею чувствовать тенденции и конъюнктуру арт-рынка. Это настоящий дар, и у меня его нет. Вот у Кейт он был.

Последние слова Сюзанна почти прошептала. Она огляделась.

– Ладно… Никто не подслушивает.

– А ты умеешь говорить обиняками, – восхитилась я.

– Я королева светской беседы. Итак… – Она серьезно посмотрела на меня. – Когда сможем побеседовать?