с севера защищены Великой рекой (Хуанхэ. — А. М.), поэтому трудно разбить [их]. Если сократить путь через Сун (государство Южных Сунов. — А. М.), то Сун, вечный кровник Цзинь (держава Алтан-хана. — А. М.), обязательно сможет разрешить нам [проход], и тогда мы… прямиком протащим войска к Далянь. Цзинь будет в затруднении и обязательно заберет войска из Тунгуани. И [будь] их всех хоть десятки тысяч, то спеша на помощь за тысячи ли, люди и кони истощатся силами и хотя бы и дойдут, то не смогут сражаться. Разобьем их обязательно!»[913]

«Закончив речь (Чингисхан. — А. М.), почил»[914].

Что же касается плана окончательного разгрома державы Алтан-хана, завещанного Чингисханом потомкам, впоследствии он был осуществлен преемником Чингисхана — его сыном Угэдэем.

Заключение

Древние источники свидетельствуют о том, что в ходе эволюции древнего общества монгольских кочевников шел процесс передачи, усвоения и поддержки в разной форме устных традиций и исторических уроков древней государственности, а также опыта законотворческой деятельности государств, существовавших на территории Монголии, начиная с империи Хуину (209 г. до и. э. — первая четверть XII в.)[915]. Причем каждое последующее раннефеодальное государство кочевых народов, которое образовывалось на территории Монголии, не только в той или иной мере наследовало правовые традиции предшественника, но и само, участвуя в законотворческом процессе, развивало эти традиции, обогащало их собственными правовыми обычаями и нормативно-правовыми актами[916].

Среди упомянутых в древних источниках правовых обычаев и нормативно-правовых актов регулятивных систем этих государств можно назвать множество таких, которые, передаваясь потомкам из поколения в поколение, дошли до прародителей Чингисхана (VIII–XII вв.) и использовались ими, а впоследствии были унаследованы, развиты и задействованы самим Чингисханом и его соратниками в их собственной государственно-правовой деятельности (1189–1227 гг.).

Таковыми, в частности, являются правовые обычаи и нормативно-правовые акты, касавшиеся:

• понятия о небесном происхождении ханской власти и почитания Вечного Синего Неба как Верховного божества — Всевышнего Тэнгри;

• ритуалов, обрядов, священных предметов, связанных с традиционными верованиями (совершение жертвоприношений Всевышнему Тэнгри, духам предков и почитаемых мест, в частности горы Бурхан халдун);

• порядка избрания (на Великом хуралтае) и наследования (линейная форма: от отца к сыну) императорской власти;

• порядка использования таких главных символов государственной власти, как печать и пайцза (в качестве верительных грамот);

• административно-территориального деления государства на основе децимальной системы;

• прав и обязанностей государственных чиновников (хозяйственной и налоговой деятельности тысячников, сотников, десятников), присвоения титулов и званий;

• основополагающих принципов военного строительства (организации войска на основе децимальной системы; единоначалия, всеобщей воинской обязанности на основе принципов «крестьян в образе войска» и «войска наподобие крестьян»; военного обучения с использованием ловитвы; системы поощрений);

• создания ханской гвардии и удельных войсковых подразделений;

• внешнеполитической деятельности государства и, в частности, главных принципов взаимодействия между династиями, господствовавшими в Китае, и северными кочевниками (заключение договора о мире, основанном на родстве, или договора о признании вассальной зависимости; осуществление перекрестных браков);

• организации сети почтовых (уртонных) станций;

• отношений, связанных с применением норм уголовного права (за убийство, воровство и менее тяжкие преступления);

• семейных отношений, в частности многоженства, левирата, наследования;

• формирования системы судопроизводства (деятельности Верховного судьи и судей территориальноадминистративных частей государства), основных (смертная казнь и палки) и дополнительных (ссылка, конфискация имущества, принудительные работы) мер наказания.

У нас есть все основания говорить о том, что воссозданный Чингисханом улус «Хамаг Монгол» (1189 г.), а затем и образованный им Великий Монгольский Улус (1206 г.) являлись законными преемниками важнейших принципов и традиций в области государственного строительства, права и судопроизводства, заложенных древними предками монголов в раннефеодальных государствах, существовавших на территории Монголии[917].

А вобравшая в себя все это государственно-правовое наследие, функционировавшая, развивавшаяся и обновлявшаяся на протяжении четырех столетий (VIII–XII вв.) в эпоху собственно прародителей Чингисхана социальнорегулятивная система стала важным источником «новой системы права — права ханского или имперского»[918], созданного Чингисханом.

Рассмотрев исторические условия, внутренние и внешние факторы создания Великого Монгольского Улуса, социально-экономические предпосылки формирования «Книги Великой Ясы» (1125–1206 гг.), мы вправе также констатировать наличие в начале XIII в. в Монголии в числе прочих таких обязательных признаков, характеризующих государство вообще и созданный Чингисханом Великий Монгольский Улус в частности, как:

• право, без которого государство не может существовать, поскольку право юридически оформляет государственную власть и тем самым делает ее легитимной, определяет юридические рамки и формы осуществления функций государства и т. и.;

• монополия на правотворчество (государство издает законы, подзаконные акты, создает юридические прецеденты, санкционирует обычаи, трансформируя их в юридические правила поведения)[919].

Кроме того, древние источники дают нам основания полагать, что формирование правовой системы Великого Монгольского Улуса проходило теми же путями, что и в большинстве стран мира.

• Перерастание мононорм в нормы обычного права и их санкционирование в данной связи силой государства. Это первый и наиболее распространенный путь формирования права на разных стадиях цивилизации. Обычаи, санкционированные государством, становились обычным правом.

Именно о таких обычаях монголов писал А.-М. Джувейни: «В ту пору, как зачиналось его (Чингисхана. — А. М.) дело и племена монгольские к нему присоединились, отменил он дурные обычаи, что соблюдались теми племенами и признавались ими, и положил похвальные обычаи, кои всепрославленный им путь указуют…»[920]

Если А.-М. Джувейни в своем кратком изложении содержания «Книги Великой Ясы» Чингисхана известил нас в основном все же о том, «что было связано со способами завоевания стран и относилось к сокрушению мощи врагов и возвышению друзей и было порождением его (Чингисхана. — А. М.) собственной мудрости и следствием его размышлений», то Плано Карпини в своей «Истории монголов» рассказал о тех самых «похвальных обычаях»[921]. В известиях других западных миссионеров, а затем послов и путешественников из ближневосточных стран о правовой системе Великого Монгольского Улуса главное место отводилось нормам обычного права, называемым ими «запретами».

• Правотворчество государства, которое выражается в издании специальных документов, содержащих юридические нормы, — нормативных актов (законов, указов, постановлений и т. и.). По мере развития общества и усложнения социальных связей правовые обычаи утрачивали свои позиции и не справлялись с динамично возникающими общественными отношениями. Поэтому на первое место все больше выходило творчество законодателя[922], в нашем случае — самого Чингисхана, которое материализовалось в утвержденные им ясы-законы и изданные зарлиги-указы (ярлыки. — А. М.).

• Судебное право, состоящее из конкретных решений (принимаемых судебными органами и приобретающих характер образцов, эталонов для решения других аналогичных дел). Правила поведения, исходящие от судов, могут возникать либо наряду с правовыми обычаями и законами, либо при их отсутствии. После занесения правила поведения в особые книги (в нашем случае в «Книгу Великой Ясы». — А. М.) оно приобретает общий