и вассальных государствах, «Книга Великой Ясы» была дополнена его соответствующими указами и в 1234 г. в этом, считающимся конечным, варианте доведена до сведения участников Великого хуралтая и принята к исполнению[953].

При Угэдэй-хане был обнародован в окончательном составе и Свод важнейших наставлений, изречений и заветов-биликов Чингисхана. Потребность в нем в свое время была пояснена Чингисханом следующим образом: «Дети их (монголов. — А. М.) не слушали нравоучительных речей отцов; младшие братья не обращали внимания на слова старших; муж не имел доверия к жене, а жена не следовала повелению мужа, свекры смотрели неблагосклонно на невесток, а невестки не уважали свекров, большие не воспитывали малых, а малые не соблюдали наставления старших; вельможи замкнулись в своем окружении, а не привлекали к себе людей вне их ближайшего окружения; люди богатые пользовались всеми благами, но не делали состоятельными людей, которыми они управляли; они не почитали Ёс (установленный обычай. — А. М.)…

По этой причине у такого народа [были] враги, воры, лжецы, возмутители и разбойники. Такому народу в собственном их стойбище не являлось солнце, то есть его грабили, лошади их не имели покоя; лошади, на которых отправлялись в поход передовые отряды, не имели отдыха, поэтому вскоре неизбежно умирали, сдыхали, сгнивали и уничтожались.

Таково [было]это племя (монголов. — А. М.) без порядка, без смысла…»[954]

Именно поэтому «в ту пору, как зачиналось его (Чингисхана. — А. М.) дело…», им были провозглашены и законодательно закреплены в Своде изречений, высказываний и наставлений, «Билике», общепризнанные нормы достойного поведения своих подданных.

Как явствует из книги А.-М. Джувейни, потомки Чингисхана, возглавлявшие Монгольскую империю в постчингисхановскую эпоху (1227–1259 гг.), при обсуждении каждодневных дел и на ежегодных хуралтаях (собраниях. — А. М.) вновь и вновь обращались к законам-ясам и мудрым заветам-биликам Чингисхана, свидетельствуя тем самым о своем беспрекословном им следовании.

Тем не менее «…уже в конце XIII в. значение свода имперских законов — „Книги Великой Ясы“ — начало падать, и падение это ускорялось с распадением монгольского государства (Великого Монгольского Улуса. — А. М.) [955], но вместе с тем долго сохранявшаяся общность быта монгольских племен и высокий авторитет Чингисхана приводили к тому, что „Книга Великой Ясы“ не утратила своего значения целиком, а оказывала известное влияние на законодательство отдельных монгольских… (улусов. — А. М.) значительное время спустя после распада Великого Монгольского Улуса»[956].

Так, Бат-хан (хан Батый) уже в первые годы своего правления в Золотоордынском улусе во исполнение имперского законодательства («Книги Великой Ясы») окончательно привел к повиновению русских князей, «приставил» к ним своих наместников-даругачинов (или, как они называются в исторической литературе — баскаков), которые провели перепись населения, собирали налоги (дань), следили за исполнением воинской и ямской повинности.

Свидетельством тому, что и после распада Великого Монгольского Улуса в Монгольском ильханском государстве продолжало действовать имперское законодательство, «соблюдался строго Ясак („Книга Великой Ясы“. — А. М.)», является фирман (1303 г.) иль-хана [султана Махмуд-] Газана, который писал: «Да ведают матери, невестки и жены, сыновья, дочери и зятья, темники и эмиры тысяч, сотен и десятков, султаны, мелики, битикчии и все жители всех областей от реки Амуйе (Амударьи) до пределов Миера (Египта. — А. М.), что могуществом всевышнего и всесвятого господа (Всевышнего Тэнгри. — А. М.) наш предок Чингисхан от рождения был отмечен господним вспомоществованием и божественным вдохновением. Тоньше волоса он соблюдал свой Ясак и ни одному человеческому существу не давал мочи выйти из повиновения ему или сойти с верного пути.

Подлинно, таким средством он со своим монгольским войском завоевал и очистил земную ширь и мировой простор, Восток и Запад, и славным именем [своим] записал на страницах времен вечное завещание. Он претерпел разного рода бедствия и невзгоды ради увеличения простора и пространства владений и завещал, и оставил на память своим сыновьям ироду улус и владения крепкими и благоустроенными.

Славные деды и отцы наши таким же порядком и [по тому же] правилу (в соответствии с „Книгой Великой Ясы“. — А. М.) препоручили эти владения своим сыновьям. Потом о каждом из их сыновей, кто соблюдал строго Ясак и потрудился принять на себя миродержавие, на страницах времен сохранилось упоминание об его прекрасных качествах..»[957]

Древние источники сохранили свидетельство того, что прославленный завоеватель Азии Тамерлан (1336–1405) «признавал, даже дорожил законами Чингисхана»[958]. В «Уложении Тимура» мы находим свидетельства того, что их автор, создавая свой улус[959], руководствовался «Книгой Великой Ясы», а также «Биликами» Чингисхана. Однако речь не идет о копировании Тамерланом каких-либо правовых норм или назидательных рассказов Чингисхана. Скорее, следует говорить о том, что Покоритель Азии проникся духом имперского права и биликами Покорителя Вселенной.

Как явствует даже из этих нескольких примеров, «Книга Великой Ясы» оказала большое влияние на становление и развитие местного законотворчества ханов удельных улусов, входивших в Монгольскую империю, а после ее распада — на правовые системы государств — потомков Чингисхана.

Г. В. Вернадский по этому поводу писал: «Наличие Ясы („Книги Великой Ясы“. — А. М.) как твердого свода законов не исключало, однако, возможности дальнейшего законодательства Чингисовых преемников (здесь в смысле удельных князей. — А. М.). Но это законодательство имело лишь вспомогательное значение — удовлетворения местных нужд каждого улуса на незыблемой основе Ясы, которая долго спустя распадения Монгольской империи признавалась в качестве высшего свода во всех улусах и областях, некогда входивших в состав этой империи»[960].

Приняв к исполнению процитированный выше билик Чингисхана, его потомки около 200 лет «хранили обычай и закон» Великого Монгола. Однако после окончательного распада Монгольской империи и провозглашения в большинстве бывших составных частей Великого Монгольского Улуса ислама государственной религией[961] падение значения «имперского закона» ускорилось; были отвергнуты основополагающие принципы монгольской государственности и права, и прежде всего традиционная идеология (военно-политическая доктрина. — А. М.) тэнгэризма[962]. Как тут еще раз не вспомнить пророческие слова Чингисхана, адресованные всем преемникам-чингисидам и их соратникам: «Если вельможи, богатыри и военачальники, находящиеся на службе у детей Ханов, которые наследуют мне, не будут крепко соблюдать Ясу, то дело государства испытает потрясение и прервется»[963].

Действительно, во второй половине XIV в. «дело государств», на которые некогда разделился Великий Монгольский Улус, «стало испытывать потрясение»; они одно за другим прекращали свое существование.

«(Золотая. — А. М.) Орда, несмотря на все свое видимое могущество, уже пошатнулась, признаки разложения стали ощутимыми… Достоинство хана перестало переходить правильным путем и подвергалось насильственным переворотам… произошел перелом, с которого началось ее быстрое окончательное падение…»[964]

«В связи со смертью в 1344 году Газана Кучука — последнего законного иль-хана Монгольского ильханского государства — этим годом принято датировать окончательный крах этой державы»[965].

Монгольское