захвата монголы разбили лагерь на берегу реки Си Цзян западнее города Цин Шуй Сянь. Здесь Чингисхан снова почувствовал сильное недомогание. Предчувствуя свою кончину, он призвал к себе сыновей Угэдэя и Тулуя и «вместе с ними сел для тайного совещания. После многочисленных увещаний и наставлений он сказал своим сыновьям:

„О дети, остающиеся после меня, знайте, что приблизилось время моего путешествия в загробный мир и кончины! Я для вас, сыновей, силою господнею и вспоможением небесным (Всевышнего Тэнгри. — А. М.) завоевал и приготовил обширное и пространное государство, от центра которого в каждую сторону один год пути.

Теперь мое вам завещание следующее: будьте единого мнения и единодушны в отражении врагов и возвышении друзей, дабы вы проводили жизнь в неге и довольстве и обрели наслаждение властью!..

В будущем, вплоть до пятисот, тысячи и десяти тысяч лет, если потомки, которые появятся на свет и воссядут на ханство, будут так же хранить обычай [йусун] и закон [йасак] Чингисхана, которые в народе ко всему применимы, и не изменять их, то с неба (от Небесного Владыки. — А. М.) снизойдет помощь их державе, и они будут всегда [пребывать] в радости и веселии. Господь вселенной (Всевышний Тэнгри. — А. М.) взыщет их [своими] милостями, а жители мира будут за них молиться, они будут долговечными и будут наслаждаться благами [жизни].“»[902]

«После моей кончины не смейте переиначивать повеления (ясы) мои. [Ксожалению], здесь нет Чагатая. Упаси его бог (Всевышний Тэнгри. — А. М.) после моего ухода переиначить мои слова и сеять смуту в улусе!»

Еще он сказал: «Если великие люди [государства], бахадуры и эмиры, которые будут при многих детях государей, что появятся на свет после сего, не будут крепко держаться закона („Книги Великой Ясы. — А. М.), то дело государства потрясется и прервется, будут страстно искать Чингисхана, но не найдут [его]!“»[903]

«Многочисленные увещевания и наставления», с которыми Чингисхан перед своей кончиной обратился к сыновьям, современные исследователи безоговорочно включают в «Книгу Великой Ясы» и «Свод изречений, наставлений и заветов», или «Билик» Чингисхана. Именно это свое наследие он заповедовал преемникам и потомкам сохранять неизменным и строго ему следовать.

Как явствует из процитированных выше биликов Чингисхана, «одобренный им свод законов должен был быть закреплен навек. Всякое изменение Ясы, по его мнению, могло привести лишь к гибели государства.

Хранителем Ясы Чингис назначил еще при жизни своего старшего сына Чагатая[904]… Впоследствии именно Чагатай согласно воле отца формально возвел на престол своего брата Угэдэя.

Каждый новый Великий хан, правил он всей империей или только своим улусом, должен был начинать царствование подтверждением Ясы.

По известию Ибн Баттуты, потомки Чингисхана должны были ежегодно собираться вместе с высшими сановниками каждого улуса, чтобы удостовериться, что ни один хан или князь Чингисовой крови за это время не нарушил Ясы. Виновный в ее нарушении должен был быть низложен»[905].

Вслед за увещеваниями по поводу «Книги Великой Ясы» Чингисхан провозгласил указ об объявлении своим наследником сына Угэдэя:

«Болезнь моя такова, что ее нельзя излечить никакими лекарствами, и кому-то одному из вас придется оберегать трон и могущество государства и еще более возвышать пьедестал, у которого уже есть такое прочное основание…

Если вы желаете провести свою жизнь в довольстве и роскоши и насладиться плодами власти и богатства… пусть на трон ханства вместо меня взойдет Угэдэй, поскольку он превосходит вас здравостью рассудка и проницательностью ума; и пусть управление войском и народом и защита границ империи осуществляются его здравомыслием и мудрыми решениями. Посему я объявляю его своим наследником и передаю ключи империи в его доблестные и умелые руки»[906].

«Объявив своим преемником сына Угэдэя, Чингисхан обратился к сыновьям с вопросом: „Каково будет ваше решение, мои сыновья, относительно этих соображений и каковы ваши соображения относительно этого решения?“

Тогда они преклонили колени почтительности к земле верности и смирения и ответили языком покорности, сказав: „…Наше благо и благо наших преемников зависит от того, как исполняются наказы Чингисхана, и в наших делах мы вверяем себя его наставлению“.

„Если, — сказал Чингисхан, — ваша воля находится в согласии с вашими словами, а ваш язык с вашим сердцем, тогда вы должны дать свое письменное согласие на то, что после моей смерти признаете Угэдэя своим ханом, и его приказания будут для вас как душа для тела, и что не внесете никаких изменений и исправлений в то, что было сегодня решено в моем присутствии, и не отступите от моего приказа“.

Все братья Угэдэя исполнили его приказание и письменно заявили о своем согласии»[907].

Накануне похода на страну тангудов Чингисхан сказал: «Если мы еще десять лет будем безрезультатно стараться умиротворить врагов на северо-западе (кипчаки. — А. М.), то восстанут и остатки цзиньцев. Сейчас будет лучше, поручив Чагатаю сдерживание врагов (на северо-западе. — А. М.), (самим) покончить с остатками Цзинь. А уж потом пойдем на запад и разберемся с остальными»[908].

Таким образом, как явствует из китайского источника, отправляясь в поход на Тангудское царство, Чингисхан после его захвата намеревался «покончить с остатками Цзинь», а затем отправиться в новый поход на запад.

На тайном совещании с сыновьями, о котором шла речь выше, Чингисхан, покончив с завещанием и наставлениями, повелел:

«Я не хочу, чтобы моя кончина случилась дома, и я ухожу за именем и славой.

Отныне вы не должны переиначивать моего веления» («Книгу Великой Ясы». — А. М.)…[909]

Так он закончил эту речь на этом тайном совещании, затем, попрощавшись с ними (с сыновьями. — А. М.), отправил их назад, послав в государство и улус начальствовать, сам же с войском направился в (страну) Нангяс[910].

Хотя состояние здоровья Чингисхана изо дня в день ухудшалось и он считал неизбежной свою кончину, Великий монгольский хан продолжал давать указания своим военачальникам:

«Мы с прошлой зимы (1226 г. — А. М.)… приказывали не убивать и не грабить (мирное население. — А. М.), но находились пренебрегавшие данными повелениями. Ныне немедленно объявить, здесь и повсюду, что приказываем тем, кто будет так делать, чтобы узнали о нашей воле»[911].

Этот «милостивый манифест»[912] Великого монгольского хана (чем бы он ни был вызван) свидетельствует об осознании Чингисханом бессмысленности уничтожения мирного населения завоеванных территорий и его стремлении перетянуть на свою сторону мирное население этих районов империи Цзинь.

Умирающий Чингисхан, «обратившись к окружающим», поведал им свой новый замысел окончательного разгрома державы Алтан-хана:

«Отборные войска Цзинь в [горном проходе] Тунгуань, с юга поддержаны горами Ляньшань,