Доктор вышел за дверь и увидел, как маленькая девочка прижалась к матери и рыдала. Женщина же опустив голову, плакала, роняя слёзы на пол. Рассматривая вокруг людей, Агиль замер на месте и спросил: «Извините, есть родственники Хоито Амброзио?»

Родители пострадавшего тут же подбежали. Они говорили без умолку перебивая друг друга, что порой нельзя было разобрать ни слова. Голос женщины, словно электрический заряд так и пробивался в душу, расщепляя разум на маленькие кусочки жалости. Агиль не мог собраться, лишь смотрел на отца парнишки. Мужчина стоял с каской в руках, он, пожалуй, о ней и забыл, держа незамеченной. На нём был комбинезон, а лицо побледневшим и измученным. Видимо, он только пришёл. Запотевший лоб и приоткрытый рот, порывисто и резко вдыхающий воздух выдавал его недавний кросс, который видимо, был прямиком с работы в больницу. И Агиль, после пятичасовой операции был не в состоянии разговаривать. Растерянно разглядывал перед собой жестикулирующую женщину. Всё это напрягало, голова немного кружилась, и как только доктор зашёл обратно в реанимацию, тут же, воцарилась тишина… а потом, снова плач.

— Насиба! — выкрикнул доктор.

— Да, я вас слушаю!

— Что там с тестом? — спросил доктор, сбросив перчатки в урну и сорвав маску с лица; руки сами потянулись массировать веки.

— На удивление, доктор, они совпадают. Почти девяносто процентная совместимость. Остаётся только убедить родителей! Ведь мальчишку не спасти. Он долго не проживёт.

Агиль, обхватив двумя руками голову, присел на стул. Он не знал, как объяснить данную ситуацию. Хотя, подобное не раз происходило в жизни, но сегодня было совсем по другому, то ли усталость не давала покоя, а может просто не набрался смелости.

Внезапно, с палаты выехал на инвалидном кресле пациент. Мужчина лет сорока пяти, ждал своей очереди на пересадку сердца. Серьёзная инфекция передалась половым путём и плавно разрушала организм, который в итоге обернулся кардиомиопатией.

— Доктор, я слышал, что есть донор, — тяжело дыша, захрипел он, — я заплачу сколько надо. Убедите, пожалуйста, родных!

Агиль взглянул на пациента и не мог подобрать ни слова. Ведь на самом деле, человек давно ждал очереди, и теперь, появилась возможность продлить ему жизнь. Богатство не сделало человека счастливым.

— Вы, мистер Эспиноза, приходите сюда и так спокойно говорите о пересадке сердца. Понимаете, насколько это ответственно, — массируя пальцами веки, ответил доктор.

— Простите меня, но жить мне всё равно не долго, и пролежал я тут предостаточно. Доктор, я измучился. Если уже суждено умереть, то хотя бы с надеждой, что могу выжить, — глаза пациента пронзительно и откровенно отражали всю усталость и боль.

— Идите в палату! Насиба, отвези пациента, — приказным тоном сказал Агиль и поднялся на ноги.

Набравшись духа, доктор вышел за дверь и увидел, как отец мальчишки стоял перед ним и нервно сжимал в руках рабочие перчатки.

— Доктор, что с моим сыном? Он ведь поправится? — с надеждой спросил мужчина.

Женщина не могла взять себя в руки. Крутилась вокруг, постоянно дёргала за халат и повторяла вопросы мужа. Казалось, что она набросится, если не получит немедленного ответа.

— Ваш сын тяжело ранен, — не своим голосом сказал Агиль и отвернулся от пристального взгляда людей, — он не доживёт до утра!

В зале ожидания наступила шоковая тишина… — Послушайте, у вашего сына мозговое кровоизлияние! Простите за откровенность, ему осталось примерно четыре часа, — закончив речь, доктор тут же вернулся в реанимацию. И через пару секунд раздалось громкое рыдание за дверью. Следом за Агилем вошёл отец мальчишки.

— Вам сюда нельзя! — произнесла со стороны медсестра.

— Теперь уже можно, — ответил хриплым голосом мужчина, — доктор, что теперь делать? Как быть?

Агиль предложил присесть на стул…

— Послушайте, ваш сын получил сильную травму… — Насиба! — выкрикнул доктор.

— Да, я слушаю.

— Принеси чистый халат и бахилы.

Медсестра кивнула…

— Господин, я не знаю вашего имени? — спросил Агиль.

— Меня зову Рикардо Амброзио! Работаю на литейном заводе. Доктор, это мой единственный сын. Помогите, пожалуйста — умолял на дрожащем дыхании.

Агиль вздохнул и посмотрел в сторону, а затем произнёс:

— Простите господин, но есть вещи, которые мне не под силу. Ваш сын получил травму не совместимую с жизнью.

В это время, медсестра принесла халат и бахилы.

— Наденьте это, — протянул Агиль мужчине — я вам хочу показать его.

Потрясённый новостью о скорой смерти сына, Рикардо Амброзио шёл по коридорам больницы, не слыша звуков и не видя ничего вокруг. Он следовал за хирургом, повторял его шаги один, за другим. Все мечты развеялись, как прах. Все ожидания о светлом будущем раскидывались мозаикой вразброс. Мысли о сыне, о его начинаниях, о его победах… о спокойной старости, остались позади, там… за дверьми реанимации, и больше это всё не вернётся в душу… никогда. Через большое стекло белой комнаты, он видел своего Хоито. Мальчик лежал на кушетке с забинтованной головой и капельницей под ключицу. А рядом, пищал монитор зелёного цвета, показывая диаграмму сердцебиение.

— Рикардо, вы видите, что с ним?! Я знаю вам тяжело, но…

Мужчина понимал, к чему клонит хирург.

— Доктор, вам нужен его орган? — не отводя печальных глаз от сына, произнёс мужчина. — Доктор, не молчите! Я знаю, что в подобных случаях просят неповрежденные органы пациентов.

— Реципиент… — начал разъяснять Агиль.

— Пожалуйста, говорите простым языком, я вас всё равно не пойму, — перебив доктора, сказал Рикардо.

— Нам нужно сердце! Оно спасёт человеку жизнь! — твёрдо произнёс хирург.

— Какому человеку?

Агиль не знал, как правильно объяснить Рикардо, что согласно закону и правилам, даже похотливая скотина имеет право сделать себе операцию по пересадке сердца. Но, поймёт ли это простой разнорабочий, который потом и кровью зарабатывает себе на хлеб. И доктору нечего не оставалось, как приврать: «хорошему человеку».

— Я поговорю с женой! — перекинув взгляд на доктора, произнёс Рикардо.

— Да, конечно, но…

— Я знаю, долго задерживать нельзя, — перебил мужчина доктора и шатаясь направился к выходу.

***

Сквозь закрытые веки, свет белых ламп одурманивал, пронося