дожидался окончания стрижки. Он то и дело ерзал, вертелся, давал советы, мешал и возмущался – почему так долго?! Бедный Экуй готов был ударить рыцаря по голове чем-нибудь тяжелым, чтобы тот притих хоть на минуту, и дал возможность спокойно довести дело до конца. Но вместо этого только любезно отвечал, что «осталось совсем чуть-чуть».

– Чуть-чуть, чуть-чуть, – ворчал де Бодрикур. – Лекарь ты, конечно, от Бога, а вот цирюльник поганый. Возишься со мной, будто я какая-нибудь Иоланда Анжуйская – дай ей, Господи, здоровья побольше – а выходит всё одно: то длинно, то косо!

Бывший секретарь епископа Бовесского только вздохнул в ответ. Стричь хорошо он действительно не научился, но благодаря целебному снадобью, полученному от Рене, приобрел особую ценность в глазах коменданта Вокулёра, который от зубной боли так измучился, что готов был собственноручно рвать изо рта всё, что там росло.

– Ну, закончил? – в очередной раз спросил де Бодрикур.

Ножницы в руках господина Экуя щелкнули будто с досадой.

– Если желаете, то да.

– Разумеется, желаю!

Комендант провел пятерней по загривку и, удовлетворенно крякнув, вырвался наконец из кресла. Десны не ныли уже несколько дней, но он всё равно осторожно потрогал их языком, проверяя, не вернулась ли боль.

– Лекарство-то твоё ещё не кончилось?

– Нет, сударь.

– Смотри, чтобы не выдохлось, а то вдруг опять… Ты, если что, новое-то сделать сможешь?

Экуй неопределенно пожал плечами.

– Могу за ним съездить.

– А сам что?

– Сам сделать не могу. Человек, который мне его дал, состав держит в секрете.

– Ишь ты, – усмехнулся де Бодрикур, – так может мне его нанять вместо тебя?

Экуй ответил бесстрастным взглядом и новым пожатием плеч. Молча собрав свои инструменты, он низко поклонился.

– Мои услуги больше не нужны, сударь?

– Ну вот, сразу и обиделся…

Бодрикур, уперев руки в бока и слегка отклоняясь назад, чтобы размять спину, окинул цирюльника грубовато-дружелюбным взглядом.

– В шахматы со мной сыграешь, – заявил он, сразу давая понять, что возражений не потерпит. – Первое воскресенье поста – чего тебе делать? Ни выпить, ни закусить… А со мной можно. Угощу тебя отменным анжуйским, пока никто не видит.

Экуй послушно отложил инструменты.

Он с самого утра ждал подобного предложения и был уверен, что оно последует. Шахматы являлись любимым развлечением господина коменданта, несмотря на то, что играл он неважно. Впрочем, Экуй старался играть ещё хуже и, без конца проигрывая своему господину, доставлял ему откровенное удовольствие и становился раз от раза всё более желанным партнером в игре.

Другим любимым развлечением мессира была выпивка, от которой Бодрикур не желал отказываться ни при каких обстоятельствах. Когда же Экуй дал ему понять, что для лучшей циркуляции крови, которая несомненно поспособствует заживлению больных десен, небольшое количество вина просто необходимо – он стал партнёром вдвойне желанным. Поэтому получив повеление придти сегодня, чтобы укоротить волосы господину коменданту, и отлично зная, чем эта стрижка закончится, Экуй провертелся без сна половину ночи, так и этак представляя возможные повороты беседы, которую намеревался провести.

Накануне – вот уж чудо – к цирюльнику коменданта подошел господин де Пуланжи, обычно державший себя довольно отчуждённо, если не сказать высокомерно. При этом он то ли прикрывал новый кошель на поясе, то ли просто придерживал его рукой.

– Вы знаете, что в город снова пришла та девушка?

– Какая девушка? – напрягся Экуй.

– Та, что называет себя Лотарингской Девой. Разве вы не слышали? Вся округа о ней судачит.

Экуй, отводя глаза, пожал плечами.

– Мне-то что за дело? Ну, пришла и пришла…

Он прекрасно понял о чем речь, но сразу не сообразил, как реагировать. До сих пор почему-то казалось, что приход девушки – а, более всего, её достойная встреча – были только его заботой, и причем тут придворный господина де Бодрикура? С другой стороны, этот придворный обратился именно к нему да еще с таким видом, словно точно знал, что Экуя новость заинтересует… а это тоже показалось странным.

– Я не прислушиваюсь к пересудам, – добавил цирюльник на всякий случай.

Лицо Пуланжи вытянулось. Он явно выглядел озадаченным, но, потоптавшись немного и ощупав в очередной раз кошель на поясе, продолжил так, как будто собеседник отреагировал на его слова с живейшим участием.

– Дело в том, что господину коменданту все же следует её принять. Он решительно настроен против, но нам бы с вами его уговорить… Эта девушка довольно странная, хотя рассуждает так, что поневоле задумаешься…

– Вы, что же, говорили с ней?

– Не я… – Пуланжи почему-то покраснел. – Но конюший господина коменданта Жан де Нуйонпон говорит, что пытался над ней подшутить, подошел и спросил, зачем она обивает ноги, приходя и требуя невозможного? Не проще ли будет прогнать из страны дофина, и всем нам стать англичанами? А она ответила, что сотрет ноги до колен, но к дофину дойдет, потому что, коли всем проще его прогнать, то выходит никто, кроме неё, помочь Франции не сможет. И Нуйонпон… он вроде бы пристыдился. Говорит, смотрела она так, что весь смех в глотке застрял. Захотелось поклониться и, черт возьми, поклясться ей, как клянутся, принося оммаж!9

Экуй низко опустил голову.

– Почему уговаривать должны мы с вами? – тихо спросил он.

– Ну, как же… – замялся Пуланжи. – Ведь и Карл Лотарингский не погнушался… Кто знает, вдруг она и вправду Дева. Уж если герцог счел возможным с ней поговорить, то нашему коменданту не следует поступать неосмотрительно. А у вас рекомендации от людей, весьма близких его светлости, да и к господину де Бодрикур вы вхожи…

– Как и вы.

– Я – другое дело. Мне прикажут замолчать, и я замолчу. А вы для господина коменданта человек полезный. Вас он выслушает… Давайте так: я доложу, что девица снова пришла, а вы уж поддержите – намекните, что, дескать, не так уж она и проста…

– Как скажете, сударь, – буркнул Экуй. – Завтра утром меня позвали стричь господина коменданта, и если на это же время выпадет ваш доклад…

– Да, да, утром я и приду, – торопливо заверил Пуланжи и поспешно отошел.

– Сегодня я намерен выиграть, – заявил де Бодрикур, когда фигуры были расставлены, и первый ход сделан.

– Как и всегда, ваша милость… как и всегда… – пробормотал в ответ Экуй, бросая на дверь взгляды более заинтересованные, чем на доску…

Разговор с Пуланжи его обеспокоил. С одной стороны, было ясно, что такое страстное желание помочь пришло к помощнику коменданта вместе с кошельком, явно полученным от кого-то заинтересованного. Может быть даже от самого господина Рене. И это не могло