— Изумительный цвет, Элизабет. Как спелая пшеница. Вы правда дадите мне его?

— Конечно.

— А шляпка? Наверное, мне полагается быть в шляпке? Или сделать высокую прическу? Как вы думаете?

— Тебе еще нужны нижние юбки. Ткань такая тонкая и прозрачная, что ноги будут просвечивать.

— Боже упаси, чтоб ноги просвечивали. Долли Килинг в обморок упадет…

Они рассмеялись. Пенелопа сорвала с себя красное ситцевое платье, быстро надела через голову палевое льняное, и вдруг ей стало весело, легко. Конечно, Долли Килинг — ужасная зануда, но ведь она-то выходит замуж за Амброза, а не за его мать, так не все ли равно, что эта дама думает о ней?

Солнце сияло. На небе ни облачка. Долли Килинг, позавтракав в постели, встала в одиннадцать. Голова не прошла, но болела гораздо меньше. Она приняла ванну, сделала прическу и занялась своим лицом. Это заняло много времени, потому что ей было важно выглядеть юной и прелестной и по возможности затмить всех, включая и невесту. Положив на столик тушь для ресниц, она встала, сбросила прозрачный пеньюар и облачилась в парадный туалет — лиловое шелковое платье и широкую, с фалдами накидку из той же ткани. Надела шляпку из тончайшей соломки с маленькими отвернутыми наверх полями и лиловой лентой, туфельки на высоченных каблуках с открытыми пальцами, длинные белые перчатки, взяла белую лайковую сумочку. Последний взгляд в зеркало убедил ее, что она безупречно элегантна, и придал сил. Амброз будет ею гордиться. Она выпила напоследок две таблетки аспирина, надушилась французскими духами и спустилась в холл.

Амброз уже ждал ее, ослепительно красивый в своей парадной форме и благоухающий так, будто только что вышел от дорогого парикмахера, что, кстати, соответствовало действительности. На столике возле него стоял пустой стакан. Она поцеловала сына и почувствовала запах бренди. Сердце ее сжалось от любви к дорогому мальчику: ведь ему всего двадцать один год, неудивительно, что он волнуется.

Они вышли на улицу и взяли такси до Кингз-роуд. Долли положила свою ручку в белой перчатке на руку сына и сжала ее. И он, и она молчали. Какой смысл в словах? Она была ему хорошей матерью… Ни одна женщина не сделала бы для сына больше. А что касается Пенелопы, то есть вещи, о которых лучше промолчать.

Такси остановилось возле внушительного здания ратуши в Челси. Они вышли на улицу, полную солнечного света и ветра, и Амброз расплатился с таксистом. Долли тем временем расправила юбку, убедилась, что шляпка прочно сидит на голове, и огляделась. Неподалеку стояла женщина — маленькая, еще меньше ее самой, на тоненьких, как спички, ножках в черных шелковых чулках. Их взгляды встретились, и Долли тут же в испуге отвела глаза, но поздно: странная женщина бросилась к ней с сияющим лицом. Вот она уже рядом, сжимает руку Долли, будто тисками, и провозглашает: «Я уверена, вы — миссис Килинг, а это ваш сын. Я сразу догадалась, как только увидела вас».

Долли в изумлении раскрыла рот — она не сомневалась, что к ней пристала сумасшедшая. Амброз был ошеломлен не меньше матери.

— Прошу прощения…

— Я — Этель Стерн. Сестра Лоренса Стерна. — На ней был доверху застегнутый красный жакет, крошечный, впору ребенку, и весь расшитый тесьмой и сутажом; на голове огромный, свисающий чуть не до плеча шотландский берет из черного бархата. — Конечно, для вас, молодой человек, я — тетя Этель. — Она отпустила руку Долли и протянула ладонь в сторону Амброза. Прошло несколько секунд, а он все не пожимал ее, и на морщинистом лице тети Этель мелькнуло ужасное подозрение. — Неужели я ошиблась?

— Нет-нет, вы не ошиблись. — Он слегка покраснел, ошеломленный этой встречей и экзотической внешностью своей новой родственницы. — Очень приятно познакомиться. Я действительно Амброз, а это моя мама, Долли Килинг.

— Ну вот, я же знала, что это вы. Я так давно тут жду, даже… уже счет времени потеряла, — принялась щебетать она. Волосы у нее были выкрашены в медно-рыжий цвет, яркий макияж сделан небрежно, словно она в это время не смотрелась в зеркало. Брови оказались разной длины, бордовая губная помада расползлась по морщинкам вокруг губ. — Я всю жизнь всюду опаздываю, но сегодня постаралась быть точной. И конечно, явилась слишком рано. — Лицо ее вдруг приняло трагическое выражение. Она была похожа на крошечного клоуна или на обезьянку шарманщика. — Какое ужасное несчастье стряслось с беднягой Лоренсом. Он будет так огорчен.

— Да, — слабым голосом проговорила Долли. — Нам так хотелось познакомиться с ним.

— Ах, он обожает ездить в Лондон. Придумывает любые предлоги… — Тут она испустила пронзительный вопль, от которого Долли чуть не лишилась сознания, и принялась отчаянно махать руками. С противоположной стороны улицы подползло такси, остановилось, и из него вышли Пенелопа и, судя по всему, Клиффорды. Все они смеялись, Пенелопа держалась совершенно непринужденно и ничуть не волновалась.

— Здравствуйте! Вот и мы. Какая точность! Тетя Этель, ужасно рада тебя видеть… Привет, Амброз. — Она небрежно чмокнула его в щеку. — Вы ведь незнакомы с Клиффордами? Я сейчас вас всех друг другу представлю: профессор Клиффорд и миссис Клиффорд — Питер и Элизабет. А это мама Амброза… — Все улыбались, пожимали друг другу руки, говорили «очень приятно». Долли сияла, кивала — само обаяние и приветливость, а глаза ее между тем впивались то в одно лицо, то в другое: отмечая каждую мелочь, она, как всегда, мгновенно выносила суждение.

Пенелопа оделась словно на маскарад, и все равно, к величайшей ярости Долли, была ошеломляюще красива — породиста и аристократична. Высокая, стройная, в длинном свободном кремовом платье, явно мамином или бабушкином, догадалась Долли, которое лишь подчеркивало, к зависти Долли, чарующую грацию девушки. Волосы она подобрала в свободный узел на затылке и водрузила на голову огромную соломенную шляпу ядовито-зеленого цвета с венком из ромашек вокруг тульи.

Что касается миссис Клиффорд, она была похожа на бывшую гувернантку. Вероятно, эта дама очень умна и образованна, но одета безвкусно. Профессор более элегантен (мужчинам ведь всегда легче хорошо одеваться): на нем темно-серый фланелевый костюм в тонкую полоску и голубая рубашка. Высокий и поджарый, лицо худое, аскетическое. Очень привлекательный мужчина, если учесть, что профессор. Впрочем, привлекательным его находила не одна Долли. Уголком глаз она проследила, как тетя Этель обняла его в знак приветствия и повисла на шее, болтая в воздухе ножками, точно субретка в музыкальной комедии. «Наверное, эта женщина не совсем нормальная, — подумала Долли, — дай только бог, чтобы это не передавалось по наследству».

В конце концов Амброз заявил, что, если все будут продолжать беседовать, они с Пенелопой пропустят назначенное им время. Тетя Этель поправила свой берет, и все стали входить в дверь, где предстояла церемония бракосочетания. Она совершилась молниеносно. Долли даже не успела поднести к глазам кружевной платочек, как все кончилось. После чего все вышли на улицу и поехали в отель «Риц», где Питер Клиффорд, действуя по указаниям из Корнуолла, заказал в ресторане обед.