Впрочем, Гордей не испытывал особых тревог, не считая себя виноватым в каких-то грехах. Единственным прегрешением, в котором его могли обвинить, было, по его мнению, решение отпустить костромского учителя физкультуры Данилина, но и оно имело вполне веские основания. Доказательств вины учителя Гордею так и не представили. К своему же нынешнему положению он относился философски, веря, что темная полоса в его судьбе в конце концов минует. А если нет – значит, он того заслужил. Хотя не сделал ни одной ошибки, ни одного неверного шага, за который было бы стыдно. Он честно принял принципы и законы жизни Русского национального ордена и осознал важность деятельности службы ППП.

Первым его заданием было «хирургическое лечение» фашиствующих русских националов из Нацединства, щеголявших в нацистской форме со свастикой. Управляли этой организацией явные провокаторы, поставившие целью измазать грязью, дискредитировать русское национальное движение и потому организовывающие погромы, побоища и преследование инакомыслящих. Именно их группа Гордея и ликвидировала, дав тем самым возможность оставшимся в живых «здоровым» лидерам движения осознать свое настоящее предназначение и поставить истинно значимые цели, такие, как величие России.

После скинхедов Буй-Туру поручили несколько «мелких» дел: изувечить отца четырехлетней дочери, которую тот садистски мучил в отсутствие матери (суд его оправдал, так как отец оказался высокопоставленным чиновником и имел большие связи); крепко «поучить» хакера-вирусоконструктора, из-за которого в Челябинске в лютые зимние морозы «полетели» компьютеры, обслуживающие энергохозяйство города, и были отключены от отопления больницы и родильные дома (в результате от холода погибли несколько человек, в том числе – дети); наказать сотрудников вневедомственной охраны, разъезжавших по Москве на машине ОВО и собирающих мзду с иногородних (возле метро «Пролетарская» они остановили старика-азербайджанца и после ссоры убили на пустыре); наказать двух молодых наркоманов, убивающих ломиками женщин с целью ограбления (наркоманы успели убить восемь несчастных женщин, но в тюрьму их не посадили, отправили на лечение, и Буй-Тур с подчиненными с особым старанием исполнил приговор ППП – отрубил обоим правые руки).

Потом были другие задания: группа «мочила» всех, кто смог подкупить прокуроров и судей и уйти от возмездия за совершенные преступления. Особенно Буй-Тур не щадил именно эту категорию нелюдей, а также работников правоохранительных органов, пошедших на сговор с преступниками. Их он убивал жестоко! Но и в этом винить его было трудно. Слишком многих потерял этот человек, слишком много пережил, и душа его почти умерла, покрылась панцирем ненависти к отморозкам и бандитам, а также к их пособникам. Излечить эту ненависть могло только время. Или любовь. Но женщины, способной разбудить сердце и душу Буй-Тура, он пока не встретил. Хотя кое-какие подвижки в тлеющей под слоем гнева, презрения и цинизма душе уже были налицо: учителя Данилина Гордей просто пожалел, хотя мог бы и не разбираться в ситуации, а просто выполнить приказ начальства. И вот теперь ему представилась возможность разобраться в своих чувствах, мыслях и отношениях с начальством и самим собой, чтобы потом спросить с себя по полной программе: готов ли он и дальше беспрекословно выполнять задания князя или позволить себе прежде думать, а потом выполнять.

«Интересно, что они мне сделают? – подумал Гордей. – Понизят в звании? Переведут в группу рядовым? Объявят выговор? С занесением в брюшную полость…»

Буй-Тур усмехнулся: ладно, посмотрим. Еще не вечер. Как известно, безвыходных положений не бывает. В крайнем случае можно будет уволиться из рядов ППП по собственному желанию. Или не по собственному. Если такое положение предусмотрено кодексом ордена. Но казнить людей без разбора, без доказательств их вины он не станет.

Незаметно он уснул и проспал почти до обеда. Проснулся от металлического позвякивания.

У двери камеры послышалась возня, заскрежетал ключ в замке. Дверь распахнулась, и в камеру вошли двое: высокий мужчина с волевым, тщательно выбритым лицом и холодными, стального цвета глазами, с рыжей шевелюрой, и парень чуть ли не вдвое ниже его, коренастый, с тяжелыми плечами борца-профессионала. Судя по отсутствию мысли на его плоском лице с монголоидными чертами, он был телохранителем рыжеволосого. Вслед за ними в камере появился еще один визитер – воевода Спирин.

– Здрасьте, – сел на топчане Буй-Тур, широко повел рукой. – Располагайтесь поудобнее, гости дорогие, будьте как дома.

– Знакомьтесь, Гордей Миронович, – сказал Спирин извиняющимся тоном. – Это Алексей Харлампиевич, князь улуса национального возрождения, отвечает за работу ППП.

Буй-Тур помедлил, но поднялся, кинул подбородок на грудь.

– Полковник Буй-Тур, командир группы «Сокол».

– Уже не полковник и не командир, – густым красивым баритоном произнес князь, разглядывая лицо Гордея так, будто собирался дать ему пощечину.

– Вот как? – поднял брови Буй-Тур. – Это за что же мне такая немилость? Неужели проштрафился по-крупному?

Воевода отвернулся. Было видно, что он чувствует себя не в своей тарелке.

– Вы прекрасно знаете причины этой, так сказать, «немилости», – продолжал князь брезгливым тоном. – Вы не выполнили задание, а неповиновение иерархам у нас карается строго.

– В штрафбат сошлете? – полюбопытствовал Буй-Тур. – Чтобы я кровью искупил вину?

– Понадобится – будете искупать вину кровью, – кивнул Алексей Харлампиевич. – Не хорохорьтесь, полковник, вы не в том положении, чтобы вести себя вызывающе.

– Значит, я еще полковник?

– Вы понижены в звании до лейтенанта и переведены в группу «Росомаха», базирующуюся в Западной Сибири. Профессионалы вашего уровня нужны и там.

– Очень приятно. Я думал, вы разжалуете меня в рядовые. Лейтенант – это настоящий подарок. Однажды меня уже разжаловали, так что мне не привыкать. А если я откажусь переводиться в Западную Сибирь?

– Тогда судьба ваша будет незавидной. Но я пришел не за тем, чтобы пикироваться с вами и выслушивать детский лепет. У меня к вам два вопроса. Первый: это вы предупредили Данилина?

– Кого? – сделал удивленный вид Буй-Тур.

– Учителя физкультуры из Костромы, которого вы должны были тихо убрать.

– В последний раз я видел его два дня назад. Этот парень не имеет никакого отношения к криминалу. Он не виновен.

– Не вам судить, какова степень его вины. Этот человек украл материалы убитого ученого Федорова и собирается сбежать с ними за границу.

– Чушь собачья! – махнул рукой Буй-Тур. – Он не похож на вора и тем более предателя Родины. Никаких материалов Федорова у него нет.

– Откуда вам это известно?

Буй-Тур пожал плечами, вспоминая беседу с Данилиным.

– Мы обыскали его… – Это была полуправда, но правду князю говорить почему-то не хотелось. – Ни рукописей, ни дискет, ни дисков – ничего.