– Он их спрятал.

– Я допросил его. Говорю же – он вполне нормальный и вменяемый человек и не помышляет ни о каком бегстве за границу. Вы бы лучше послали в Кострому наших контрразведчиков, пусть разберутся, кому, кроме нас, понадобилось Данилина «замочить». Выяснили, откуда у киллеров удостоверения ФСБ? И что означает значок в форме масонского глаза?

Князь и воевода посмотрели друг на друга.

– Разбираемся, – сказал Михаил Константинович, отводя глаза.

– Это не ваше дело, – сказал князь.

– Ошибаетесь, мое! – твердо заявил Буй-Тур. – Вы шьете мне дело, в котором я не виноват. Дайте железные доказательства вины учителя – и завтра же он исчезнет! Если же доказательств нет…

– Данилин час назад ликвидировал группу «Барс», – мрачно проговорил воевода, не глядя на Буй-Тура. – Мы объявили его в розыск.

– Что?! – не поверил ушам Гордей. – Он «замочил» всю группу?! Значит, вы все-таки послали за ним чистильщиков? Поздравляю!

– Я не имею к этому отношения, – отвернулся Спирин.

– Группа подчинялась мне, – поморщился князь, – хотя это не имеет никакого значения. Данилин – убийца и должен быть наказан в соответствии с нашими законами.

Буй-Тур покачал головой.

– Вы сделали роковую ошибку, уважаемый Алексей Харлампиевич. Данилина нужно было переманить на свою сторону, а не начинать с ним войну. Он суперпрофессионал, и у вас теперь будет большой геморрой с его вербовкой.

– Никто не собирается его вербовать. Он будет ликвидирован в ближайшее время.

– Ну-ну, – скептически скривил губы Гордей. – Не завидую тем, кто будет его выслеживать и ловить. Недаром говорится: бойся гнева терпеливого человека. Данилин как раз из терпеливых, но у него убили друга, жену друга, хозяйку квартиры, заменившую ему мать. Кроме того, он будет защищать любимую женщину, так что потерь вам никак не избежать. Еще раз утверждаю: он не тот, за кого вы его принимаете, у вас неверные сведения. Советую побыстрей разобраться с этим и завербовать Данилина на нашу сторону. Возможность еще есть.

– Свое мнение держите при себе, полк… э-э, лейтенант! Решать буду я, вы же будете исполнять приказы. Или…

– Или вы меня ликвиднете? – ухмыльнулся Буй-Тур. – Без суда и следствия? Хорош орден, нечего сказать! Я считал, что служу Отечеству, а оказывается – бандитам!

– Выбирайте выражения, Гордей Миронович, – хмуро пробормотал Спирин.

Похожий на монгола спутник князя двинулся к Буй-Туру, но тот наставил на него палец и с расстановкой сказал:

– Стой, где стоишь, чингисхан! Будешь потом зубы по всей камере собирать!

– Тенгиз! – отрицательно качнул головой князь.

Монгол отступил.

– У вас ко мне все, господа-товарищи? – поинтересовался Буй-Тур. – Надеюсь, я вас не шибко разочаровал? Прошу учесть на будущее: если вы хотите работать со мной и дальше, будьте добры уважать мое мнение. Это раз. Два: «замочить» человека не проблема. Я злой, но не настолько, чтобы работать обыкновенным киллером.

Князь смерил Буй-Тура нехорошим взглядом, повернулся к нему спиной.

– Доставьте его ко мне, Михаил Константинович.

– Может быть, я с ним побеседую? – проворчал воевода, выходя следом за иерархом ордена.

– Я сам с ним побеседую, – донеслось из коридора. – Перевезите его в мою резиденцию в Серебряном… впрочем, я пришлю за ним своих людей.

Дверь камеры закрылась, отрезая голоса удалявшихся визитеров.

Буй-Тур сплюнул, глубокомысленно почесал за ухом.

– Кажется, мы серьезно влипши, полковник… то бишь лейтенант. Как бы нам не сделали верхнее обрезание… Или не стоит унывать? В конце концов, можно и в лейтенантах походить какое-то время, и даже рядовым. Не впервой. Как говорил поэт:[20]«Это даже хорошо, что пока нам плохо».

Гордей усмехнулся, походил по камере, успокаиваясь, и лег на топчан. Через несколько минут он уже спал. А еще через час к нему пришел воевода Спирин.

– Что, уже? – подхватился Буй-Тур. – За мной пришли?

– Едут, – сказал Михаил Константинович.

– Зачем же вы меня разбудили? Я мог бы еще покемарить полчаса.

Воевода помедлил.

– Я был против вашего ареста…

Гордей усмехнулся.

– Разве это меняет ситуацию? Вы же знаете, что я прав.

– Знаю.

– Тогда до свидания, Михаил Константинович. – Буй-Тур улегся на свою твердую кровать. – С вашего позволения, я еще подремлю чуток.

– Пойдемте, Гордей Миронович.

– Куда?

– Я вас выведу.

Гордей сел, с интересом глянул на морщинистое неподвижное лицо воеводы.

– Это как понимать?

– Боюсь, князь вынашивает какие-то далеко идущие планы, а вы этими планами не предусмотрены. Точнее – мешаете ему. Думаю, вам лучше с ним не встречаться.

Буй-Тур покачал головой.

– Это будет выглядеть как признание вины, а я ни в чем не виноват.

– Я попытаюсь разобраться с ситуацией в Костроме и доложить об этом князю Родареву. После этого можно будет выйти на Пресветлого и обсудить проблему. Но вы должны дать мне слово, что по первому же требованию…

Буй-Тур прервал его жестом.

– Я не буду давать слова. Возможно, вы правы, но я не привык бегать от опасности, прятаться за чужие спины и ждать помилования. Пусть все остается так, как есть.

– Вы делаете ошибку, полковник.

– Уже лейтенант.

– Алексей Харлампиевич не прощает неповиновения. Вы в очень большой опасности. Уходите, пока есть возможность.

– Но тогда в опасности окажетесь вы.

– Я как-нибудь оправдаюсь, – раздвинул сухие губы в улыбке Михаил Константинович. – Меня он не посмеет обвинить в предательстве интересов ордена, я работаю на этом посту дольше, чем он на своем. Уходите, дружище.

Где-то в коридоре послышались голоса. Буй-Тур прислушался, развел руками.

– Кажется, уже поздно, это за мной.

– Они не посмеют, здесь я хозяин!

– Не беспокойтесь за меня, – улыбнулся Гордей. – Мне нечего терять, и я смогу за себя постоять. Спасибо за предупреждение и добрые слова.

Дверь распахнулась, в камеру вошли трое: давешний монгол по имени Тенгиз, что сопровождал князя, низкорослый, широкоплечий, равнодушный ко всему на свете, и две атлетически сложенные девицы в камуфляж-форме; у одной были светлые волосы, коротко стриженные, у другой черные. В ушах обеих красовались черные сережки в виде крестов.

– Кто вас впустил? – нахмурился Спирин, выпрямляясь.