Иззи даже понятия не имела, где сейчас находился отец, – возможно, дома у Пейтон. Девушка подозревала, что с ним наверняка связались, как только ее привезли сюда. Но даже спустя несколько часов он так и не приехал. Как и в случае с больницей. Хоть мать и собиралась сбежать с серийным убийцей, в критические моменты Элизабет всегда находилась рядом с дочерью. Отец же ее бросил.

– Привет, милая.

Иззи повернулась на звук мужского голоса. Позади нее, засунув руки в карманы рабочих брюк, стоял Гарри Белл.

– Привет.

Он замер, будто ожидая, что она с рыданиями бросится в его объятия, но, увы, этого не произошло. Девушка вопросительно приподняла бровь, давая понять, что теперь его очередь что-либо говорить, потому что счастливого воссоединения не будет. Мужчина проглотил ком в горле, вероятно, оттого, что не знал, что сказать. Затянувшуюся паузу прервало жужжание мобильного, отец с улыбкой вытащил его из кармана и протянул дочери:

– Кое-кто хочет с тобой поговорить.

На экране появилось лицо Пейтон. Глаза у нее все еще были опухшими и красными от слез, а под нижними веками красовались большие фиолетовые круги. Очевидно, та тоже не спала всю ночь.

– Привет, – начала Пей. Голос ее был таким же уставшим и измотанным, как и у самой Иззи. – Прости меня, Изз.

Девушка хотела спросить, за что именно она просит прощение, но Пейтон, предвидя этот вопрос, продолжила говорить:

– За Альберто, за Джейка, за твою маму и… и за то, что ничего тебе не сказала.

– Все нормально, – на автомате произнесла Иззи.

Она до сих пор злилась, обида была слишком сильной, ей нужно время, чтобы все переварить и отпустить ситуацию. Но извинения Пей стали отличным первым шагом к примирению.

– Не нормально, – возразила Пейтон. – Я должна была сказать тебе, но… – Она заговорила практически шепотом: – Они с мамой заставили меня поклясться, что я буду молчать. Он пообещал, что расскажет тебе сам.

Иззи перевела взгляд на отца. Тот отошел чуть дальше, давая подругам возможность поговорить наедине. Внезапно она поняла, о чем именно спрашивала Пей в день приезда Альберто: «Кстати, а ты не разговаривала с отцом на днях?» Вопрос был не про переезд в Италию, а про измену отца. Он не только спал с другой женщиной, но еще и заставлял лучшую подругу лгать ей черт знает сколько времени. Масштабы его эгоизма не переставали удивлять.

– Это была и есть не твоя зона ответственности, – снова заговорила Иззи, поражаясь, насколько серьезно и твердо звучит ее собственный голос. – И я тебя ни в чем не виню. Мне жаль, что мой отец поставил тебя в такое положение.

Глаза Пейтон снова наполнились слезами и заблестели.

– Я была отвратительной подругой. – Она всхлипнула. – И такой же отвратительной девушкой.

Боль от потери Хантера останется с ней еще надолго, как и последствия того, что произошло с их семьями после приезда Альберто. Но по крайней мере они вместе и могут помочь друг другу пережить сложные времена.

– Это не так, – произнесла младшая Белл. – Ты все еще моя старая добрая Пей.

– Я люблю тебя.

– И я тебя люблю.

Пейтон вытерла мокрое от слез лицо.

– Напиши мне, когда будешь дома, хорошо?

– Напишу, – с улыбкой ответила Иззи. – Не кори себя, ладно?

Пей молча кивнула в ответ и положила трубку. Когда Иззи подошла вернуть телефон, отец смотрел на нее то ли смущенно, то ли виновато. Видимо, ему было стыдно из-за сказанных Пейтон слов. Хорошо. Пусть.

– Я… просто хочу, чтобы ты знала. Это все не твоя вина, – сказал он.

Иззи будто приросла к полу.

– Что?

– То, что происходит с твоей мамой. – Мужчина неуверенно положил руку ей на плечо, будто не знал, как сейчас обращаться с родной дочерью. – Это не твоя вина.

Девушка молча сверлила отца взглядом. Он что, прикалывается? В его водянисто-голубых глазах отражались тревога и стресс, но она сомневалась, что это имело к ней хоть какое-то отношение, ведь за все время он даже не поинтересовался, как у нее дела.

Отец снова улыбнулся своей фирменной мальчишеской улыбкой – так, как умел только он, как бы давая понять, что все будет хорошо. Раньше Иззи находила его оптимистичный взгляд на мир весьма ободряющим, но не сейчас. Сегодня она, пожалуй, впервые увидела отца таким, каким он являлся на самом деле. Увидела, что за его приветливостью, добродушием и забывчивостью на самом деле скрывались эгоизм и инфантильность.

В ответ девушка покачала головой.

– Разумеется, это не моя вина, папа, – произнесла Иззи, специально делая акцент на последнем слове, чтобы напомнить ему о том, кто из них здесь взрослый.

Мужчина несколько раз моргнул, улыбки и след простыл.

– О! Ну хорошо. – Он отошел, видимо посчитав, что родительский долг исполнен. – Рад, что ты…

Только вот Иззи еще не закончила. Не в этот раз.

– Психическое заболевание мамы действительно не моя вина. И вообще ничья. А вот тот факт, что меня бросили с ней одну… уже на твоей совести.

– Что? – Отец мгновенно напрягся, явно собираясь защищаться от нападок. – Я не бросал тебя.

Иззи закатила глаза. Ее отец вел себя точно так же, как и Альберто, Эван, или как там его на самом деле звали, – как маленький избалованный ребенок, который не мог или не хотел нести ответственность за свои действия.

– Нет, бросил. Все вы так поступили. Только Тейлор, Паркер и Райли просто съехали, а вот ты исчез из моей жизни во всех смыслах. И уже давно.

– Иззи, – произнес он, расправляя плечи и вставая перед ней в полный рост, – я всегда был рядом, когда требовалось.

– Ты серьезно, что ли? А где ты был, когда серийный убийца попытался повесить меня в твоей мастерской в гараже? Где ты был, когда мама чуть не сбежала с ним? Где ты был, когда она начала эту заварушку с моим будущим переездом в Италию? Был со мной рядом?

– Я…

– Вот именно, не был. Ты трахался с матерью моей лучшей подруги.

– Твои обвинения несправедливы.

– Еще как справедливы. Ты примчался в их дом сразу же, как только узнал об убийстве Хантера. Вот только Хантер был и моим другом. Ты хоть на секунду задумался тогда о том, что мне тяжело и меня тоже нужно утешить? Ты вообще знал, что именно я обнаружила его тело?

– Я…

– Да ты даже в больницу ко мне не приехал, папа. Я уверена, мама написала тебе, что я, мать твою, чуть не умерла! Но тебе было плевать.

Мужчина покраснел и с большим трудом,