о том, что Мила могла прийти в любой момент. Она была так хороша на вкус, что я хотел трахать ее языком минимум час. Воспоминание об этом и о том, как тесно она затапливала теплом мою грудь; заставила мою кровь вскипеть на поверхности кожи. Неудержимое желание проскользнуть между ее бедер и разбудить ее своим ртом начало затуманивать мой разум и суждения.

Я повернулся и пошел к чертовой матери.

Расправив плечи, я спустился в библиотеку, налил себе выпить и сел за письменный стол. Покрутил водку в стакане, задумчиво глядя на нее, пока не придумал план действий. Игнорируя многочисленные сообщения от Нади, я написал сообщение Альберту, чье присутствие я почувствовал, войдя в комнату мгновение спустя.

— Отпусти Ивана, — сказал я по-русски, не отрывая взгляда от стакана. — Он может добраться до Москвы голым автостопом.

— Мужчинам это не понравится.

При любых других обстоятельствах Иван оказался бы на глубине шести метров. День, когда он встал на сторону Алексея, был для меня днем его смерти. Я бы получил контроль над Москвой задолго до этого, если бы Иван не предал, не трахнул меня, а потом не исчез — туда, где, как я теперь знал, был Майами. Я бы с удовольствием пустил ему пулю в лоб. Хотя на моей груди лежал тяжелый груз из-за того, как все прошло сегодня вечером, и я не был уверен, что остановился бы, если бы Мила не сдалась. Возможно, я и нахожусь на прямой дороге в ад, но я никогда раньше не принуждал девушек. Я никогда не терял чувство контроля. Это заставляло меня чувствовать себя куском дерьма клиентов, которых развлекала моя мать. Единственный способ, который я мог придумать, чтобы облегчить это чувство, — это освободить Ивана друга/любовника Милы кем бы он ни был, черт возьми.

— Скажи ему, пусть сообщит Алексею, что сделка назначена на субботу.

Альберт помолчал секунду, прежде чем ответить:

— Я думал, он не укусит.

Я ничего не ответил, но в этом и не было необходимости. К счастью, Альберт больше не задавал вопросов.

— Сегодня понедельник.

Я поднял глаза и встретился с ним взглядом.

— Ты ведущий новостей? Расскажешь мне прогноз погоды?

— Мне просто любопытно, зачем тебе понадобилась остальная неделя, чтобы завершить сделку.

Мои глаза ожесточились.

— Потому что я могу взять столько проклятого времени, сколько захочу.

И поскольку я шел на компромисс с обеими сторонами конфликта, внутри меня возникла идея отпустить Милу.

Тот факт, что она была девственницей, все испортило. У меня не хватало терпения двигаться медленно и сладко и притворяться, что эта девушка значит для меня что-то, кроме хорошего секса. Хотя мысль о том, что кто-то другой даст ей это, жгла, как кислота, в венах.

Зная, что я был первым, кто был внутри нее, я почувствовал себя немного… эгоистичным, как ребенок в рождественское утро, который не хотел делиться своим новым пистолетом. И точно так же, как это оружие будет забыто неделю спустя, так же будет и раздражающая жадность, которую я испытывал к ней. Тогда я отомщу и никогда больше не буду ассоциировать желтый цвет ни с чем, кроме тропических фруктов.

— Я был уверен, что ты захочешь разобраться с Иваном.

Моя хватка на стекле усилилась, темнота вспыхнула в груди. Все, что я видел с тех пор, как Костя сунул мне в лицо видео с камер наблюдения, это руки Ивана на Миле. Самое тошнотворное дерьмо, которое я когда-либо видел. И это приводило в бешенство. Это зрелище окутало мое зрение красным туманом, ярость пузырилась в крови. Я заставлял себя оставаться в Москве, пока не остынет пламя, но, видимо, мне следовало задержаться подольше.

— Скажи ему, что я убью его, если еще раз увижу его лицо.

Вот и все, что я сказал. Я никогда не говорил более правдивых слов, и именно поэтому я не мог смотреть на него сейчас, не отступая от решения, которое я принял, чтобы освободить его.

Не говоря ни слова, Альберт исчез, выполняя мой приказ.

Теперь, когда с этим было покончено, я допил водку и сосредоточился на более важных вещах. Например, какой продукт смоет девственную кровь, все еще сжимающую мой член, как тиски.

Глава 33

Мила

Mamihlapinatapai — взгляд между двумя людьми, предполагающий невысказанное, общее желание.

— Где он? — потребовала я ответа.

Юля сидела в кресле-качалке и шила черное кукольное платье. Проницательный взгляд, которым она одарила меня за старинными очками, заставил меня почувствовать, что она знает обо всех греховных событиях в доме, включая вчерашнюю ночь. Под ее пристальным взглядом я пошевелилась и наткнулась на ее портрет в рамке, стоявший на ночном столике.

— Убирайся из моей комнаты, пока не все сломала, — проворчала Юлия.

Я поправила рамку.

— Это не комната. Это морг.

Все было таким серым и черным, что сомневалась, что кто-нибудь заметит разницу, если на месте двуспальной кровати будет стоять бальзамирующий столик. Единственным декором, оживлявший пространство, были невидящие взгляды множества кукол.

— Где Иван? — повторила я.

Я проспала всю ночь, пока солнце не коснулось кожи. Я думала, что мне приснился странный сексуальный сон, пока не увидела свое порванное платье. Мне хотелось сказать Мисс Марте, что я живу жизнью одного из ее потрошителей корсажа — по крайней мере, с большим количеством убийств и гораздо меньшим количеством признаний в любви, — но моя пожилая учительница, вероятно, была мертва. Пессимизм Ронана действовал мне на нервы. А также другие вещи.

Я не собиралась анализировать то, что произошло между нами, потому что это слишком, для переваривания. А у меня были другие заботы — например, Иван, гниющий в подземелье. Хотя, когда я спустилась туда сегодня утром с едой, которую украла из кухни, его камера была пуста.

— Не знаю, — просто ответила Юлия. Затем раздражающая, понимающая мелодичность коснулась ее голоса. — Почему ты не спросишь у хозяина?

Жар окатил мою шею сзади.

— Во-первых, перестань его так называть. Это сверхъестественно. Во-вторых, я не собираюсь его спрашивать, потому что… — я замолчала, все больше волнуясь, когда на тонких губах Юлии заиграла довольная ухмылка, а ее глаза сосредоточились на взмахах швейной иглы.

У меня была веская причина, почему я не собиралась спрашивать Ронана, и это было связано с тем, что я чертовски нервничала. Хотя у меня не было ни малейшего шанса признаться в этом. Я не знала, где мы с ним сейчас находимся и как себя вести рядом с ним. Время завтрака уже прошло, но