Длительное пребывание Ганнибала в одном месте многим его сподвижникам казалось губительным. Недобитый враг сплачивался повсюду. Со всех сторон доходили плохие вести. Везде требовалось личное присутствие Ганнибала. Он же, вместо того, чтобы действовать, медлил, забыв обо всем меж жарких чресел апулийской чаровницы.

Впрочем, его можно понять! Да, он был гением, но это был живой человек, способный, как и многие, порой на безрассудные поступки. Нет ничего странного в том, что молодая, эффектная, умная апулийка вскружила ему голову. Не зря же Клодию сограждане называли чаровницей или, говоря современным языком, «секс-символом» той поры… Впервые за многие годы своей бурной жизни Ганнибал откровенно бездельничал, наслаждаясь непривычным для него состоянием покоя и беззаботности. Но всему в этом мире приходит конец, и любви, вернее, страсти – в том числе…

В горькую минуту прощания, оба… не произнесли ни слова! Они все сказали друг другу… своими глазами! Судьба первой красавицы Апулии печальна: плод ее безумной любви к Ганнибалу – мальчик – от пережитых его матерью волнений родился недоношенным и через день умер. В родильной горячке скончалась и его несчастная мать…

Ганнибалу не стали сообщать подробности этой трагедии… Беспощадная борьба с Римом снова отнимала все силы и занимала весь разум этого гениального полководца, но несчастливого отца или, вернее, так и не познавшего всех радостей отцовства…

Впрочем, это всего лишь предание, достоверность которого остается весьма туманной, ибо легендарное имя Ганнибала не было замешано в шумных любовных скандалах, а значит, не послужило источником вдохновения для поэтов, драматургов, писателей и режиссеров разного толка последующих эпох. Известно только, что в дальнейшей судьбе Ганнибала мы уже не найдем даже тени женского силуэта…

…Кстати, римские авторы, претенциозно освещавшие фигуру великого полководца – Злейшего Врага Рима во всей его многовековой истории – весьма однозначно трактовали этот эпизод из личной жизни Ганнибала, обвиняя его в сексуальной распущенности. В частности, Плиний сообщает нам, что в Апулии «есть город под названием Сальпия, известный, потому что там у Ганнибала была совершенно особенная проститутка (полужирный курсив мой. – Я.Н.)»…

Скорее всего, ближе к истине те из хронистов (например, Юстин), что полагают у гениального полководца весьма… умеренный сексуальный аппетит. Известно, что немало знаменитых полководцев всех времен и народов (Эпаминонд и Александр Македонский, Карл XII и Евгений Савойский, Фридрих II Великий и Суворов!) на самом деле весьма мало (сугубо для здоровья) интересовались женщинами (а порой и вовсе их избегали), поскольку по-настоящему были «женаты» на Ужасной Ликом и Кровавой по Натуре Девке по имени… Война!

Все остальное в этом «лучшем из миров» их волновало постольку-поскольку! Так бывает, или «jedem das seine»…

Обстоятельства пребывания Ганнибала в Италии осложнялись тем, что даже после его блистательного успеха при Каннах лишь некоторые союзники римлян перешли на сторону карфагенян, большинство остались верны Риму. Да и изменившие Риму италийцы в любое время могли предать и его.

…Между прочим, лишь воинственные самниты, у которых еще живы были традиции непримиримой, многолетней борьбы за свободу и независимость с Римом, оказали серьезную поддержку карфагенской армии. Именно самниты уже «ставили римлян на колени»: достаточно вспомнить унизительные для Рима события 321 г. до н. э., когда в Кавдинском ущелье оказалась окруженной целая римская армия. Тогда на военном совете самнитских вождей решалась участь попавших в западню римлян и один мудрый старец-самнит дал дельный совет: или отпустить римлян с миром, чтобы завоевать их дружбу, или перебить их всех до одного, чтобы лишить противника силы. Мудреца не послушали, а навязали Риму позорнейший мир и, покидая Самниум, заставили римских легионеров под насмешки и улюлюканье пройти под «игом», т. е. скрещенными копьями. Уцелевшая римская армия, преисполненная яростной жажды мести, вернулась, и в конечном счете Рим вышел победителем в ходе кровопролитных Самнитских войн, длившихся чуть ли не полвека. И вот теперь самниты готовы были с лихвой отыграться…

Римское правление, как известно, имело для союзнических народов как положительные, так и отрицательные стороны. Составляя меньшинство в Италии, римляне тем не менее обладали большими привилегиями, чем другие более многочисленные народы. Причем по закону они могли пользоваться ими на всей территории Италии, в отличие от тех, что не были гражданами Рима. Римский сенат единолично устанавливал, сколько ежегодно будут поставлять Риму его союзники людей и материальных благ. В то же время предложение со стороны союзников предоставлять во время кризиса (например, в ходе неудачно складывавшейся войны) места в сенате самым заслуженным лидерам союзников было высокомерно отклонено старейшинами римского сената. Еще острее проявлялись различия между гражданами и негражданами Рима в армии. И это при том, что войска союзников составляли более половины всей римской армии, но их солдаты получали лишь половинное жалованье и к тому же находились на самообеспечении. В ходе успешных войн, когда жалованье нередко выплачивалось захваченными трофеями, это еще как-то сдерживало недовольство среди союзнических воинов римской армии. Но теперь, после более чем двух лет сплошных неудач и территориальных потерь, призванные в римскую армию союзники шептались между собой, что больше всего им повезет, если их возьмут в плен карфагеняне, которые будут их хорошо кормить и разрешат возвратиться домой. Война Рима с Ганнибалом несла им разорение и смерть. Информация о том, что союзники могут их предать, вызвала у римлян очень жесткую, можно даже сказать, жестокую реакцию. В бессильной злобе римское руководство не щадило никого: около 400 пойманных дезертиров-союзников были сброшены с Тарпейской скалы Капитолийского холма; такой же ужасной участи подверглись за попытку бегства и 80 знатных юношей-заложников из Тарента; в Кумах римские легионеры вырезали несколько сот жителей, собравшихся перейти на сторону пунов. Твердость воли в устрашении колеблющихся союзников, во многом навязанная римскому сенату небезызвестным Торкватом, во многом спасла римское государство. Как это ни выглядит парадоксально, но верность Риму запуганных им насмерть союзников сокрушила надежду Ганнибала поднять Италию против Рима.

Война приняла затяжной характер, силы карфагенян таяли в чужой стране.

…Кстати, так рассчитывавший на «блицкриг», т. е. молниеносную войну, так громко уверявший своих соратников с вершин покоренных Альп, что одна, максимум две-три победы положат к его ногам гордый Рим, так стремившийся к генеральному сражению и столь блестяще выигравший его, Ганнибал «увяз» в Италии еще на 14 лет!..

Еще в конце 216 г. до н. э., т. е. вскоре после неслыханного разгрома римских легионов под Каннами Ганнибал посылает своего брата Магона вместе с Карталоном на двух быстроходных галерах прорваться через римские морские патрули на родину, чтобы дать отчет Большому Совету 104-х Карфагена об одержанных победах и… выбить из жадных «сенаторов» подкрепления для дальнейшего ведения войны в Италии.