– Он всегда переживал, когда страдали невинные, – тихо сказала Тоня, наблюдая, как брат заворачивает тело девочки в одеяло. – А после смерти Дензела все только усугубилось.

– Я спрашиваю себя, почему не почувствовала, что нужно явиться сюда раньше, но не нахожу ответа, – вздохнула Фэллон и вскинула руки, выпуская собственную ярость вместе с волной пламени, чтобы сжечь символы черной магии. – Ответа нет, будь все проклято!

Когда они втроем соединили руки, смешали древнюю кровь Туат Де Дананн, произнесли слова заклинания, вызывая свет, из леса донесся рев. Не боли, но гнева.

Они не причинили вреда обитателю этого места, пока нет. Только разозлили его. Но он еще будет страдать. Так пообещала себе Фэллон, пока сквозь нее текли объединенные силы.

– Да воссияет свет в кромешной тьме и сгинут все ее следы. Своей кровью, своей силой это место очищаем мы. – После этих слов алтарь раскололся на мелкие куски, а провал в земле поглотил каменное крошево. – Пусть с этой секунды не пострадает более ни одна невинная жизнь. Боги, услышьте нас, исполните слова наши, воля наша, воплотись!

И они высыпали соль на землю.

– Мы лишь уменьшили силы здешней твари. Сама она никуда не делась, – прокомментировала Тоня, принюхиваясь словно волчица. – Никуда не делась, но стала слабее.

– Нужно выяснить, кто стоит за всем этим. А погибшую не следует забирать в Нью-Хоуп, – заявил Дункан, разглядывая завернутое в одеяло тело глазами, полными печали, которая пришла на смену ярости. – У нее наверняка где-то неподалеку есть семья. Нельзя лишать их возможности проститься. А еще… Я хочу отправиться на нашу семейную ферму прежде, чем мы вернемся из Шотландии.

– Я тоже давно хотела это сделать, – поддержала брата Тоня. – Может, это и глупо, но мне всегда казалось, что там найдется какой-нибудь предмет, который утешит маму. Что-то на память о ее родителях.

– Я не считаю это желание глупым, – заверила подругу Фэллон. – Только заботливым. А после того, чему мы стали свидетелями, забота и любовь – нужнее всего. – Подобные жесты всегда утешали, смягчали боль. – Тогда мы отправимся на ферму, а потом попытаемся найти родных этой девочки.

– А еще разузнаем о Темных Уникумах в этом районе, – добавил Дункан. – Думаю, нам еще придется сюда вернуться, поэтому неплохо бы сначала разведать территорию как можно тщательнее.

– Согласна, поле боя нужно представлять досконально, – кивнула Фэллон, обводя взглядом мертвый лес, обледеневшие деревья, покрытые снегом и солью земли. – Здешний обитатель вновь соберется с силами и найдет способ получать подношения от приспешников. Но на сегодня мы закончили. – Она опять взяла Дункана за руку и пообещала: – Если нам не удастся отыскать родных девочки, то мы похороним ее на ферме вашей семьи.

Заброшенные дома без единого признака жизни были привычным видом в том мире, который знал Дункан. Но это возведенное без всякой системы здание с выцветшими от времени пристройками, с окнами, слепо таращившимися в пустоту, и заросшей территорией, отличалось от всех остальных.

Семья вложила в ферму камень, дерево, пот и слезы, а затем жила здесь поколениями. Спала, просыпалась и трудилась. Пока…

– Я отчасти ждала, что дом давно кто-нибудь поджег, – словно подслушав мысли близнеца, Тоня взяла его за руку. – Или разобрал и вынес все полезное. А ферма выглядит так, будто…

– Ждет, – закончил Дункан. – Что ж, ожидание закончилось.

Когда брат с сестрой приблизились к черному ходу, Фэллон немного отстала, но затем последовала за ними. Ее животные-хранители защитят тело девочки.

Дункан думал, что дверь окажется запертой, но она со скрипом распахнулась. Он мог бы поклясться, что сам дом глубоко выдохнул. Тоня тоже вошла и создала маленький шарик света. В его слабом мерцании, под пылью времен, близнецы увидели просторное кухонное помещение, каким оно было раньше: чистые стойки, стол с голубой миской в центре – цвет просматривался даже сейчас – и аккуратно задвинутые стулья. Дункан с любопытством открыл шкаф и обнаружил затянутую паутиной стопку тарелок. За другой дверцей скрывались чашки.

Тоня заглянула в холодильник. Он оказался пустым, тщательно отмытым. В воздухе запахло лимонным чистящим средством, которое перебивало затхлость.

– В кладовке ничего нет, – сообщила Фэллон. – Не осталось продуктов, все забрали.

– Но не взяли посуду, – задумчиво прокомментировала Тоня, исследовав помещение. – Кто-то выжил или хотя бы прожил достаточно долго, чтобы привести кухню в порядок, использовать еду.

– С тех пор прошло немало времени. Этот дом давно нас ждал, – сказал Дункан, ощущая доносившиеся до него отголоски, как горя, так и радости. – Наши предки вкладывали всю душу в свои владения, в наследие.

– Это ваше наследие. Твое и Тонино. И Ханны. Все здесь принадлежит вам. Оставлено специально для вас.

– Этот дом по-прежнему полон голосов, – прислушиваясь к неясному шепоту в сознании, Дункан прошел в столовую. – В последний раз все наши родные ужинали здесь в канун Нового года. Мама рассказывала, что на ферме всегда устраивали шумный праздник, а до того собирались за столом всей семьей.

В комнате громоздился старый сервант. На пыльных полках стояли затянутые паутиной подсвечники и другие предметы, которые, похоже, передавались из поколения в поколение. В шкафу с помутневшими стеклянными дверцами виднелись большие блюда и сервизы. Наверняка их доставали только по особым случаям.

– Тем вечером их было шестеро? – спросила Тоня, уловив промелькнувший перед внутренним взором образ накрытого стола. – Ты можешь их разглядеть?

Дункан мог. Перед глазами как наяву стояла картина собравшейся за ужином семьи – все они давно превратились в призраков. В бокалах пузырилось шампанское, на праздничных блюдах лежали фазаны, в глубоких мисках дымилась еда. Огонь в камине потрескивал, а в воздухе витали ароматы жареной дичи, домашних деликатесов, свечного воска и духов. Собравшиеся поднимали бокалы и произносили тосты.

– Во главе стола сидит владелец фермы, – принялся рассказывать Дункан. – Напротив – его жена. По бокам разместились двое братьев-близнецов и их жены, которые тоже похожи словно сестры. Они кажутся не только семьей, но и близкими друзьями. Их дети и дети их детей уже разъехались после Рождества. Кэти совсем не смогла присоединиться к празднику, потому что вот-вот должна была родить двойню. Поэтому за столом собралось только старшее поколение, шесть человек. Они произносили тосты в честь уходящего года, не зная, что он станет последним.

– Они очень сильно любили друг друга, – со слезами на глазах прошептала Тоня и положила голову брату на плечо. – Это чувство так и витает в воздухе.

– А тем временем болезнь уже пустила корни в носителе. В Россе Маклеоде, – Дункан махнул рукой на пустующее сейчас место. – Он этого не знал, но я вижу тьму и смерть.

– И болезнь распространилась среди всех остальных членов семьи еще до того, как ужин закончился. Сочувствую, – тихо сказала Фэллон и отошла, чтобы дать близнецам побыть вдвоем, а сама начала вытирать пыль и смахивать паутину, которые напоминали о безжалостном времени.