— У меня идея получше, — сказал Изреель. — В палубе кормовой надстройки есть маленький люк. Его я обнаружил, когда мы осматривали грузовой трюм. Обычно им пользуется корабельный плотник, когда проверяет рангоут. Кто-то худой — либо Дан, либо Гектор — вполне сумеет пролезть оттуда в каюту.

В итоге было решено, что дело пойдет быстрее, если обыск проведут сразу оба, и Дан, и Гектор. В каюту друзья пробрались без особых затруднений. Ничего подозрительного они не обнаружили, не считая большого сундука для одежды, который был надежно заперт.

— Неужели дамы опасаются, что команда украдет их платья? — сказал Дан. Он покопался у себя в кармане и выудил оттуда кусок проволоки, которой обычно прочищал затравочное отверстие мушкета. Засунув кончик проволоки в замочную скважину, он пошуровал ею и мгновением позже приподнял крышку сундука.

— Жак гордился бы тобой. Сомневаюсь, что в свою бытность вором в Париже он проделал бы это быстрее, — прошептал Гектор.

Сундук был набит платьями, юбками, сорочками, нижними юбками, плащами, пелеринами, капюшонами, перчатками и чулками, одежда была напихана так плотно, что Гектор и не знал, удастся ли вообще снова закрыть крышку. Он запустил руки в глубины тафты и шелка, кружев и принялся ощупывать тряпки слой за слоем. Углубившись в мягкие недра на две трети, его пальцы наткнулись на что-то твердое. На ощупь оно напоминало большую книгу. Осторожно выудив находку из укромного местечка, Гектор увидел еще одну папку, во многом похожую на ту, в которой капитан Лопес хранил свои карты. Гектор отступил от сундука, подошел к кормовому иллюминатору, где было светлее, и открыл обложку. Он сразу же сообразил, что держит в руках личный навигационный журнал мертвого капитана, с множеством ежедневных заметок и данными наблюдений. Там были схемы якорных стоянок с промерами глубин, чертежи подходов к гаваням, десятки зарисовок различных участков берега, очертания островов, данные наблюдений приливов и течений. В папке хранилась вся жизнь, весь опыт капитана Лопеса как навигатора. Гектор быстро пролистал страницы, которых была, наверное, почти сотня, и все испещрены рисунками, записями и цифрами. Некоторым было много лет. На листах виднелись пятна от соленых брызг, у них были обтрепанные края, чернила выцвели; наверное, Лопес рисовал их, когда впервые вышел в море. На других листах угадывалась другая рука, и, по-видимому, они были скопированы из официальных навигационных наставлений.

— Значит, не все он держал в голове, — пробормотал Гектор себе под нос, укладывая папку на место и зарывая под груду надушенных одежд. Затем Дан снова запер сундук, и Гектор вслед за мискито вылез наружу через узкий люк.

— Вот почему капитан подставился под наш мушкетный огонь. Он хотел попасть в каюту и добраться до папки, — сказал Гектор, когда они с Даном вернулись на камбуз и обнаружили, что Изреель водит большим пальцем по подносу, на котором Жак подавал кокосовый силлабаб. — Должно быть, он понимал, что его корабль, скорее всего, захватят, но не хотел, чтобы навигационные записи попали в наши руки. В тот момент, когда капитан решил бы сдаться, он бы выбросил папку в море.

— А другие карты? Те, что лежали в клеенчатой папке?

— Они совсем не такие подробные. На них только общие очертания побережья. Пользоваться ими можно, но Лопес наверняка полагался еще и на свои детальные записи.

— Рингроуз будет счастлив и сбережет уйму чернил и бумаги. Он ведь записывает все такое с того самого момента, как мы оказались в Южном море, — заметил Изреель, облизывая большой палец.

— Рингроуз нанес на карту малую часть береговой линии, — поправил его Гектор. — У меня не было времени проверять, насколько обширны штурманские записи капитана Лопеса, но проплавал он поразительно много. У него могут быть точные мореходные и лоцманские руководства для побережья на всем его протяжении, от Калифорнии до Мыса.

— Это важно? — спросил Дан.

— Я несколько дней проработал в Порт-Ройяле у одного землемера, копировал для него карты. Однажды, напившись, он сказал мне, что действительно хорошие карты Южного моря бесценны. Они стали бы ключом к огромным богатствам. Помнится, он говорил, что испанцы пойдут на убийство, лишь бы подобные сведения не попали в чужие руки.

— М-да, видно, они не только ценны, но и опасны, — вступил в разговор Изреель, не скрывавший сомнений. — Карты капитана Лопеса теперь у нас под рукой, но мы вполне обходились и без них, благодаря тебе и Рингроузу, нашим навигаторам. Если донью Хуану и ее компаньонку освободят и вернут к своим, что тогда? Испанцы узнают, что папка у нас, и примутся выслеживать нас с удвоенными усилиями.

— И любого, кого поймают, будут пытать. Хотя бы для того, чтобы узнать, как много нам известно, кто еще владеет теми же сведениями. А потом придушат втихую, чтобы навеки заткнуть рот, — прибавил Жак.

Гектор немного подумал, потом ответил:

— Тогда мы будем помалкивать о нашей находке… По крайней мере, пока.

— А Шарп? Расскажем ему, что нашли? — спросил Изреель.

И вновь Гектор помешкал с ответом. Недоверие к Шарпу заставляло его осторожничать.

— Нет. Он придет в ярость, если узнает, что донья Хуана его одурачила. Сделаем так, как поступил Жак с теми игральными костями, которые он подобрал в кустах. Он считал, что когда-нибудь они ему пригодятся. Эти карты тоже могут быть для нас полезными, когда дело дойдет до разлада с Шарпом.

— И как нам сделать так, чтобы женщины не узнали, что карты у нас?

— Мы их скопируем, — твердо заявил Гектор. — Дан мне поможет. Было время, когда мы оба вычерчивали карты для турецкого капитана. Дан рисует быстро и аккуратно.

— Все равно, на это нужно время, — возразил Изреель.

— Кажется, капитану Шарпу приятно общество красавицы Хуаны, и он не очень-то торопится с нею расставаться, — сказал Гектор. — Он будет ходить кругами и обхаживать ее еще несколько дней. Так как я помогаю Рингроузу, у меня есть запас бумаги и чернил. При любой возможности мы станем забирать из папки по несколько листов, перерисовывать и класть на место. Думаю, донья Хуана или Мария будут лишь проверять, лежит ли папка у них в сундуке. Сомневаюсь, что у них будет время пересчитывать страницы.

— Сколько потребуется времени?

— Мы с Даном сумеем закончить работу меньше чем за неделю. Нам не нужны точные копии, только наброски на скорую руку и записи. Готовые листы я буду прятать в бамбуковой трубке, которую ношу при себе, так что никто даже не заподозрит, что мы делаем. — Гектор обвел друзей взглядом. — Согласны?

Дан и Жак кивнули, и Изреель, бросив взгляд на француза, добавил:

— Жак, вот твой шанс блеснуть. Будем надеяться, что ты сумеешь придумать семь разных блюд к обеду и ни разу не повториться.

На то, чтобы скопировать целиком содержимое папки, потребовалось десять дней. Гектор не рассчитал, что ему очень часто придется выступать в качестве переводчика при Шарпе. Страстно увлеченный восхитительной доньей Хуаной, Шарп пользовался любой благоприятной возможностью, чтобы посетить «Санто-Росарио», и Гектор обязан был быть у него под рукой и распутывать неуклюжие галантности буканьера-ловеласа. Поэтому в каюту влезал обычно Дан, а Гектор, остававшийся на палубе, нарочно приукрашивал и удлинял цветистые комплименты капитана, которыми тот осыпал жену алькальда. К тому времени, как все страницы были скопированы, заигрывания капитана довели экипаж «Троицы» до белого каления. Они потребовали созыва общего совета и настояли, чтобы женщин отправили восвояси. Очень неохотно Шарп согласился.