Майяри слегка опустила ресницы, с непониманием уставившись на застывшего в напряжённой позе харена. Он злится на неё? Бегло промотав в голове недавние события, девушка убедилась, что совершенно чиста, и взглянула на оборотня с вызовом. Ранхаш ощутил, что тёмная тёплая глубина её глаз манит его. Говорят, что глаза оборотня затягивают. Интересно, она чувствует то же самое, когда он смотрит на неё? Девчонка нагло прищурилась, невольно показывая, что её-то уж точно никуда не затягивает. Внутри зачесалось разочарование и широкой волной всплеснулся азарт. Как перед боем. И Ранхаш решительно нырнул в экипаж, усевшись рядом с девушкой. Майяри мгновенно подалась к нему с жадно горящими глазами, и волнительный азарт позорно улепетнулся, оставив после себя мрачное недоумение. Ранхаш едва удержался от того, чтобы не отстраниться.

– Вы думаете, бандиты перепутали эту девушку со мной?

– Нет. Я пока не строю предположений. К тому же Линялый говорил, что другая шайка знала, кто им нужен.

– Харен, я всё ещё тешу себя мыслью, что не настолько известна! – вспылила Майяри.

Ей было нехорошо от мысли, что какая-то девушка могла принять мучительную и унизительную смерть из-за неё.

– Зато я весьма известен среди преступного мира, – прохладно заметил господин Ранхаш, и Майяри ощутила одновременно облегчение и стыд за свою вспышку.

– Простите, я была несдержанна, – тихо извинилась девушка, отворачиваясь к окну.

– Ничего страшно, я почти привык, – харен отвернулся к другому окну.

Шидай с интересом посматривал на них, постукивая пальцем по колену. Поведение Майяри его заинтересовало мало: девушка была честна в своих эмоциях и скучна. Ну в сравнении с Ранхашем. Тот вёл себя куда занимательнее. Вспомнить хотя бы тот блеск в глазах, с которым он забрался в карету. Словно в бой ринулся! Даже придержать захотелось. Шидай уже начинал подозревать, что у мальчишки появились враждебные чувства к Майяри. Неужто он перестарался?

Мимо окна проплывали прекрасные зимние пейзажи. Всё же Лирой был прав, говоря, что Жаанидый прекрасный город. Вдоль улицы стояли высоченные разлапистые деревья, чьи кроны закрывали небо подобно крыше. Их переплетённые ветви украшал нежный иней – накануне был сильный мороз, – и сверху сыпалась снежная труха, повисающая в воздухе подобно туману. Было раннее утро. Солнце уже взошло, но оживление царило лишь на торговых и ремесленных улицах. В респектабельном районе, через который продвигался их кортеж, сильно сократившийся в количестве сопровождения (охрана продолжала испаряться), всё ещё царила сонная хмарь. Несколько раз им навстречу попадались открытые экипажи, направляющиеся на рынок за свежими продуктами к господскому столу, а по тротуарам порой бодро вышагивали бойкие дородные женщины с корзинами.

Из-за высоких чугунных оград среди заснеженных кустов и деревьев проглядывали каменные стены домов. Рассмотреть их не всегда получалось: слишком уж тесно толпились древесные стволы. Но иногда в глаза бросались яркая отделка окон, затейливые орнаменты или суровая каменная кладка. Единообразие точно не было отличительной чертой местных домов.

– Смотри, – видя интерес девушки, Шидай ткнул пальцем в окно, указывая куда-то над кронами деревьев.

Майяри в просвете увидела высокую башню с конусовидной крышей, на шпиле которой трепалось огромное белоснежное полотнище в виде крыла.

– В той стороне сыск. В те времена, когда я там частенько бывал, он был весьма интересен. Куда занимательнее санаришского сыска.

– И грязнее, – сухо заметил Ранхаш.

– Да, бардака там хватало, – покладисто согласился Шидай, – но у жаанидыйских сыскарей порой времени и на сон-то нет.

Девушка последний раз взглянула на трепещущийся в просвете штандарт и опять перевела взгляд на куда более интересную улицу. Недоверие и опасение, с которыми она въехала в город, всё ещё продолжали зреть внутри, но к ним присоединился и радостный восторг. Неужели она будет жить здесь? Ей так нравились эти заросшие лесом и кустами улицы, даже казалось, что летом мостовая должна обязательно покрываться травяным ковром и живучими полевыми цветами. Прямые и чётко распланированные улицы всегда навевали воспоминания об общине, которая долгое время была для неё тюрьмой. Там тоже были прямые улицы, однообразного вида дома, жавшиеся к скалам, и хилые горные деревца.

Сами горы своим видом несказанно радовали девушку. Неприступные склоны, забирающиеся по кручам кусты, цветы и травы, зеленеющие от мха и лишайника скалы, зелёные долины в каменных чашах, бурные грохочущие реки… Майяри во всём этом видела невероятное стремление к жизни, такую желанную свободу и мощь мира, не подвластную даже её врагам.

Низина была другой. Бескрайние равнины или леса, зелень на многие десятки вёрст вокруг, спокойные, но глубокие и очень широкие реки, топкие болота, исполины-деревья и жизнь. Низина была наполнена жизнью больше, чем горы. Дух свободы здесь ощущался меньше, словно бы он не нужен был совсем. Вероятно, это оттого, что в низине ты был волен пойти в любую сторону, в то время как в горах тебя сковывали отвесные стены скал. Преодолевая их, ты чувствуешь, будто бы завоевал свою свободу и стал равным со всем миром. А среди равнинников вкус воли ощущается не так уж и сильно.

Экипаж остановился у чугунной ограды, чьи навершия-пики остро вздымались вверх. Над оградой кокетливо раскинули свои тонковетвистые кроны рябины, украшенные гроздьями алых ягод. Деревья росли так густо, что казалось, будто бы в воздухе висит красно-белое марево. Когда экипаж остановился, с ветвей с шумом поднялась стайка птичек, тёмными комьями устремившихся к переплетённым ветвям деревьев-гигантов, и Майяри разглядела среди укутанных снегом кустов и деревьев серо-коричневую каменную кладку и блестящее стеклом окно.

Харен покинул экипаж первым и уже привычно протянул руки, чтобы вытащить девушку. А вот Майяри к этому привыкнуть так и не смогла.

– Господин Ранхаш, я могу спуститься сама, – холодновато заметила она, протягивая руку к двери с противоположной стороны.

– Давайте мы не будем перепираться по такому ничтожному поводу, – харен с головой нырнул в экипаж, Майяри судорожно дёрнула дверь, но не успела: руки мужчины сомкнулись на её талии и девушку неумолимо под ироничным взглядом господина Шидая и деланно-равнодушными – двух оставшихся охранников потащили наружу.

Поставив девушку наземь, Ранхаш распахнул перед ней чугунные воротца и махнул в сторону дома.

– Прошу.

Майяри ничего не оставалось, как воспользоваться приглашением и ступить за ограду. Дорожка, змейкой вьющаяся к дому, была вычищена и выметена так, что можно было различить стыки между камнями. Сам дом Майяри очень понравился. Не слишком большой, высотой всего в два этажа, и без помпезности, но чем-то уютный, сложенный из серо-коричневатого камня. Правая часть флигелем выступала вперёд, и её нижний этаж украшало большое окно из цветного витража. Остальные окна – широкие и прямоугольные, в рамах из тёмного дерева – блестели обычным стеклом, сейчас покрытым узорами инея.