Лоэзия растерянно уставилась на неё.

– Но мне нравится харен.

– Давай будем честны: он к тебе равнодушен, – Элду аж передёрнуло от собственных жестоких слов. – И тебе его равнодушие уже неприятно! Лучше излечиться от симпатии к нему сейчас. Потом же будет больнее.

– Прекрати! – Диэна возмущённо уставилась на неё. – Такая выгодная партия выпадает далеко не всем, а ты предлагаешь Лоэзии просто выкинуть свой шанс на удачное замужество?

– Удачное? – в свою очередь возмутилась Элда. – Диэна, ты просто цитируешь своего отца!

– И что с того? – взвилась уязвлённая брюнетка.

– Мне просто интересно, веришь ли ты сама в то, что говоришь?

– Конечно, верю! – Диэна сложила руки на груди и уставилась в окно.

Но после непродолжительного молчания всё же добавила:

– Но желать раздражать своего жениха уж как-то… неправильно.

Лоэзия опустила голову, прикипев взглядом к своим переплетённым пальчикам.

А Диэна вдруг порозовела и спрятала улыбку в ладошке.

– Ты чего? – подозрительно прищурилась Элда.

– Да просто подумала кое о чём, – отмахнулась та.

Атмосфера в экипаже царила тяжёленькая. Харен холодно смотрел в окно, любуясь бесконечными снежными пейзажами, Майяри глядела в другое окно, любуясь таким же бесконечным лесом, а Шидай с лёгкой улыбкой на устах попеременно смотрел то на господина, то на девушку. Решив, что уже прошло достаточно времени для того, чтобы Ранхаш малость расслабился, лекарь поинтересовался:

– Ты опять повредил ногу? Просто хромаешь сильнее обычного.

– Всё в порядке, – сухо отозвался харен и попытался согнуть больную ногу. Не получилось.

Майяри, бросив острый взгляд на лекаря, напустила на лицо виноватое выражение и протянула:

– Простите, это из-за меня. Вам пришлось столько бегать, а вы же хотели за время пути восстановиться.

Ранхаш покосился на неё. Девчонка выглядела искренне расстроенной, но почему-то он ощущал какой-то подвох.

– А разве господин Шидай не может помочь вам полностью восстановиться?

– Это ежедневная процедура, – тут же вступил в разговор лекарь. – У меня не хватает сил.

– Так только из-за этого? – оживилась девушка, и Ранхаш невольно напрягся. – У меня сил много, я могу помочь. Господин Ранхаш, давайте я в качестве извинений позабочусь о вашей ноге.

– Замечательно! – поддержал её Шидай. – А то он так беспокоится из-за неё. Даже запланировал больше отдыхать в пути, но вот не вышло, – мужчина хитро посмотрел на господина, словно спрашивая: «Ну что? Признаешься ей, что врал и на самом деле заботился о ней?».

И Ранхаш понял. Сговорились. И что ему с ними делать? Отправить их лечить друг друга, а потом бегать от них? Морока… Может, пусть лечат? Вылечат да отстанут.

– Только быстро, – тяжело выдохнул он.

– Хорошее дело быстро не делается, – нравоучительно произнёс Шидай.

Майяри же решила не ждать, пока харен передумает, и, наклонившись, заставила его поднять ногу и водрузить на соседнее сиденье. Ранхаш едва смог остаться невозмутимым.

– Расслабьтесь, – она так пошевелила пальцами в воздухе, что расслабиться при всём желании не получилось.

Откинув левую полу плаща, девушка положила руки на бедро харена, и её пальцы весьма ощутимо промяли его мышцы.

– Майяри, не торопись, – наставительно протянул Шидай.

Заставив себя расслабиться, Ранхаш отвернулся к окну. Пусть делают, что хотят.

Сперва всё было хорошо. По бедру от рук девушки разливалось тепло. Местами было больно, местами – приятно… А потом тепло распространилось, и Ранхаш застыл. Между лопаток выступил пот, в груди появилось волнение, и мужчина, украдкой опустив глаза, с облегчением уверился, что правая пола плаща лежит очень удачно.

– Долго ещё? – как можно равнодушнее поинтересовался он.

– Долго, – ласково протянул Шидай. – Лечебные процедуры не терпят спешки.

Ранхаш уставился на него и столкнулся с ехидным взглядом.

Шидай знал, каково это – когда от тонких девичьих пальцев вверх по бедру поднимается тепло и стягивается внизу живота.

– Да, тут много работы, – рассеянно отозвалась Майяри, проминая напрягшиеся мышцы у самого тазобедренного сустава.

В глазах харена помутнело, а во рту пересохло.

На следующее утро к удивлению всех харен лично спровадил Майяри к Диэне, Элде и Лоэзии.

– Совсем достала? – насмешливо поинтересовалась Элда.

– Да нет вроде, – отозвалась озадаченная Майяри.

– Майяри, не забудь вечером про процедуры! – прокричал ей господин Шидай.

Харен споткнулся.

– Госпожа, не следует уходить так далеко.

Лоэзия вздрогнула и испуганно воззрилась на появившегося невесть откуда Мариша.

– О, прости, – девушка растерянно осмотрелась и обнаружила, что ушла за пределы лагеря и по сторонам тянутся заросли кустов. В темноте ей показалось, что по другую их сторону кто-то ходит. – Я не заметила, что ушла так далеко.

Мариш подал ей руку, и они направились назад.

– Вас что-то беспокоит? – наконец спросил слуга.

В последние два дня госпожа была очень задумчива, печальна и рассеяна. Мариш предполагал, с чем это могло быть связано, и злился.

Госпожа ответила не сразу.

– Это из-за госпожи Майяри, – тихо призналась она.

– И из-за харена, верно? – добавил Мариш, пристально следя за лицом госпожи.

К его удивлению, на упоминание жениха девушка отреагировала почти спокойно, без болезненных гримас и несколько равнодушно.

– И из-за него тоже. Мне стыдно признаться, но его холодность всё же расстраивает меня. Мы же уговаривались, что не будем ждать друг от друга невозможного. Но сейчас меня беспокоит не это.

– Вам кажется, что харен неравнодушен к госпоже Майяри?

Лоэзия даже споткнулась от изумления и посмотрела на Мариша удивлёнными глазами.

– Нет, – обескуражила она слугу ответом. – Точнее, меня беспокоит не совсем это… – она закусила губу и, отпустив локоть мужчины, заломила пальцы, пытаясь подобрать нужные слова. – Я чувствую, что во мне происходит что-то неправильное. Моя уважаемая мама, когда мне исполнилось пятнадцать, побеседовала со мной об отношениях между мужчинами и женщинами, – Мариш недовольно скривился, представив беседу с «уважаемой мамой». – Она рассказала мне о том, как зверь реагирует на своего избранника. Он становится нежным, – уголок губ дворецкого дёрнулся, но он не стал разуверять юную госпожу, – ласковым и немного агрессивным в своём стремлении не позволить другим заявить права на его возлюбленного.