Мариш задумчиво уставился на свою госпожу. Как же сильно изменились его первоначальные планы. Всё же дети обладают потрясающей способностью забираться в сердца и оставаться там, даже став взрослыми. А волки очень привязчивы.

По девственно-белому снегу красочным пятном расползалась тёмно-красная, кажущаяся почти чёрной, кровь. Невысокий тонкокостный мужчина с короткими белобрысыми, уже несколько седыми волосами присел рядом с распростёртым телом Линялого. Глаза рыжего стеклянно смотрели в темнеющее небо, а в груди зияла дыра, украшенная белыми сколами костей.

Товарищ белобрысого – высокий и крепкий оборотень с лысой шишковатой головой – сосредоточенно обтирал окровавленные руки снегом и неприязненно посматривал на убитого.

– Э-э-э, даже не поводил нас за нос как следует, – с наигранным огорчением протянул белобрысый. – Молодёжь зелёная…

– Кончай страдать, – глухо буркнул лысый. – Заметай следы и обратно потопали. Только хорошо заметай. У харена подчинённые больно глазастые. Мариш недоволен будет, если они что-то про нас нароют.

– Да замету я, замету… – безропотно пропел белобрысый, закрывая глаза мертвецу. – Эх, парень, не повезло тебе. Не на ту девку лапу поднял.

Каменные стены Жаанидыя показались на горизонте на двадцать третий день. Мужчины, более привычные к тяготам пути, встретили явление города сдержанно и лишь слегка приободрились. Лоэзия, Элда и Диэна пришли в такое возбуждение, что, забыв о высокородной невозмутимости, радостно пищали от счастья. Только Майяри взглянула на город с подозрением.

Про Жаанидый она, конечно, слышала много, это же столица Салеи. Славный, богатый и красивый город, словно бы выросший среди леса. Лирой, частенько бывавший здесь у своего старшего брата, всегда очень восторженно отзывался о Жаанидые. Особенно почему-то о его восточной части, из-за чего удостаивался ехидных, но малопонятных Майяри шуточек от Мадиша. Самой ей в столице бывать не доводилось, да она и никогда не рвалась. Слишком приметный город, все туда тянутся. Правда сейчас на фоне пасмурного неба он казался несколько унылым: серым и не таким уж величественно-грозным. Чем-то его стены и уходящие ввысь причудливые башни, затейливые крыши и длинные шпили совсем немного напоминали Сумеречные горы. Майяри затруднялась понять, чем именно, но в душе всколыхнулись ностальгия и опасения.

За воротами их уже ждали. Только экипаж проехал внутрь, как ему наперерез метнулись оборотни (охрана почему-то не поспешила их остановить), а к двери почти бегом устремился полноватый рыжеволосый мужчина с усами.

– Элда! – завопил он, распахивая дверь, и ошеломлённо замер, столкнувшись с прищуренным взглядом Майяри.

Тяжёлый сапог с грохотом упёрся в дверной косяк, преграждая оборотню путь, и тот с изумлением, граничащим с негодованием, уставился на кружева панталон, выглядывающих из-под сильно задравшейся юбки.

– Вы кто?! – громыхнул он.

– Горничная, – тяжело отозвалась Майяри.

– Папочка, всё хорошо, – Элда поспешила податься вперёд, и Майяри неохотно убрала ногу. – Это госпожа Майяри. Она очень хорошая и смелая. Просто она тебя не знает.

Мужчина схватил своё дитятко в объятия и грозно прищурился на Майяри, мол, я вас тоже не знаю.

– Харен! – громогласно выдохнул он, увидев спешащего на помощь господина Ранхаша. За секунду до возгласа рыжий бросил взгляд на Шидая и только после этого посмотрел на харена с узнаванием. Тот редко появлялся в обществе, предпочитая всем развлечениям работу. – Мы начали предполагать худшее!

– Что случилось, господин Идай? – нахмурился Ранхаш, взглядом закрывая дверь в экипаж. Точнее, он посмотрел, а Рладай поспешно закрыл.

– Ни один из моих людей не прислал мне оповещения, что моя дочь миновала основные пункты тракта! – с возмущением, но в то же время с пониманием и, кажется, даже благодарностью ответил господин Идай. – Даже ваши оборотни, покинувшие Санариш после вас, уже прибыли в Жаанидый. Три дня назад!

Ранхаш нахмурился, пытаясь припомнить, о ком говорит господин Идай. Сама Элда смущённо пыталась отстраниться от отца, но тот даже не замечал её потуг.

– А пять дней назад всего в двух десятках вёрст от Жаанидыя произошло нападение! Боги, как я рад, что с тобой всё хорошо, – господин Идай расцеловал Элду в пухлые щёчки и опять вернулся к разговору. – Вы представляете, какая наглость? Вблизи от столицы! Никакого страха! Напали на кортеж благородной госпожи, всех перерезали, только кучера не дорезали. А что они сделали с бедной девушкой… – Идай спохватился, что говорит о таких ужасах в присутствии дочери, и поспешил зажать ей уши. – И скрылись, ублюдки!

В экипаже слышимость была прекрасной, и Майяри ощутила холодок. Бросив взгляд на харена, девушка заволновалась ещё больше: по его лицу вообще ничего понять нельзя было.

– Мы столкнулись с разбойниками и решили сменить маршрут, – спокойно признался харен. – А на кого именно напали?

– Да я не дознавался! – отмахнулся Идай. – Как понял, что это не моя Элдочка, так даже и рыть перестал. Но всё же бедная девушка… Эти грязные сволочи!.. – он умолк и горестно покачал головой. – Да я думаю, вас скоро оповестят обо всех деталях. Вы же теперь новый глава сыска.

– Папа… – с трудом прошипела полузадушенная Элда, и мужчина, охнув, поспешил разжать объятия.

– Домой, моя дорогая! Домой! – тоном полководца, ведущего войско в бой, провозгласил господин Идай и, подхватив дочь на руки, двинулся к ожидающему его экипажу. Слуги бросились за вещами юной госпожи. – Твоя мама так переживает, что с постели встать не может.

Оборотень вместе со своей драгоценной ношей впихнулся в карету, и его голос стал звучать немного тише.

– Господин Идай всегда такой шумный, – поморщилась Диэна, но вот её голос почему-то прозвучал немного расстроенно.

Майяри пропустила её слова мимо ушей, с жадностью смотря на господина Шидая, который с серьёзным видом что-то говорил харену. Тот кивал и коротко отвечал. Девушка остро пожалела, что не умеет читать по губам.

От ворот пути двух кортежей разошлись. Харен отправил с госпожой Лоэзией парочку своих ребят, чтобы те убедились, что она в целости доберётся до дома, и неохотно присоединился к ожидающим его Шидаю и Майяри. В последнее время их присутствие приносило ему ряд небольших неприятностей, хорошее последствие от которых было только одно – нога почти перестала его беспокоить. Но Ранхаш предпочёл бы, чтобы его беспокоила нога, чем кое-что другое.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Стоило ему открыть дверь, как Майяри покладисто подвинулась, освобождая ему место, и с ожиданием уставилась на него тёмными глазами. В ноздри ударил иллюзорный запах раскалённой степи. На самом деле девушку по-прежнему окружал ненастоящий запах, но стоило Ранхашу её увидеть, как откуда-то появлялся аромат выгоревшей на солнце травы.