– Нет, говорили. Я точно помню, – заявил он, еще мгновение продержал оборону и затем громко вздохнул. – Три года.

– Что, простите? – переспросила я, потому что моя голова все еще была занята подыскиванием воспоминания о том, когда я назвала мистера Рида отвратительным.

– Я работаю библиотекарем около трех лет, – повторил он, и я кивнула.

– Конечно, мне следовало догадаться.

– Неужели? Каким образом? – удивленно спросил он, глядя мне вслед, когда я поднялась с дивана.

– След запустения выдает вас, – улыбаясь, заявила я, думая о документах в библиотеке, которые до трех лет назад собирались безупречно, затем небрежно дополнялись примерно в течение полугода и, в конце концов, перестали пополняться вовсе.

Я вышла из квартиры, чтобы взять котелок и наполнить его в ванной водой. Я оставила дверь приоткрытой, чтобы не заставлять мистера Рида двигаться дальше, чем ему было нужно.

Чай и чайник были у меня в комнате.

Когда я поставила котел на плиту печи, у меня на языке уже вертелся второй вопрос, а животом я ощущала волнение.

– Чем вы занимались до того, как стали библиотекарем? – поинтересовалась я, посмотрев на мистера Рида, который не сдвинулся с кресла.

– Вы серьезно намерены расспрашивать меня? – задал он встречный вопрос, на что я пожала плечами.

Я не знала, насколько серьезны мои намерения. Я воспользовалась представившейся мне возможностью, но принуждать его к этому я, естественно, не собиралась.

– Только немного, – ответила я, сделав невинное выражение лица.

Мистер Рид подпер подбородок рукой и так прикрыл рот пальцами, чтобы я не увидела улыбку, которая только проскользнула по губам. Однако глаза его выдавали.

Я открыла пачку «Эрл Грея», которую принесла с собой, и вдохнула аромат бергамота.

Чувство покоя охватило меня. Возможно, дело было в таком знакомом запахе чая или в огне в печи, который согревал комнату. Или же в мистере Риде. И я не могла объяснить себе почему.

– У меня была ваша работа. Так же, три года, – вдруг произнес мистер Рид, и мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что он действительно ответил на мой вопрос.

– Вы были помощником библиотекаря? – удивленно воскликнула я, на что мистер Рид только кивнул. Я остановилась, чтобы насыпать чай в ситечко маленького чайника, и попыталась сосчитать в уме время. Вместе с учебой все это должно было занять около десяти лет.

Я посмотрела на мистера Рида, не в первый раз заинтересовавшись, сколько этому мужчине на самом деле лет, а потом сняла с печки чайник, когда тот начал тихо свистеть.

Мистер Рид медленно наклонился вперед и взял книгу, лежавшую перед ним на столе. Его движения были усталыми, тело обессиленным, и, хотя он старался произвести нормальное впечатление, по нему было видно, насколько он болен. Я налила чай и вернулась с чайником к дивану, на который снова села.

– Сколько вам лет, мистер Рид? – спросила я о том, что заботило меня, потому что вряд ли у меня появится еще безопасная возможность задать этот вопрос так легко.

Чтобы лишний раз не смотреть ему в глаза, я взяла чайник и налила немного чая во вторую чашку на подносе. Мои руки слегка дрожали.

– Мне двадцать семь. А вам? – Мистер Рид захлопнул книгу, положил ее себе на ногу и позволил мне протянуть ему чашку.

Часть моего разума уже отняла от его возраста десять лет, удивляясь, что ему пришлось учиться в семнадцать лет. Но другая, бо́льшая часть моего внимания была посвящена вопросу, который задал мне мистер Рид.

– Девятнадцать, – ответила я, и впервые в жизни мне стало стыдно за свой возраст. С одной стороны, я была уже слишком стара, и при этом мне нечего было предъявить, в отличие от него, который в этом возрасте уже учился. С другой, потому что я была еще так молода и все-таки считала себя достойным собеседником.

Восемь лет разделяли нас, что в обществе нашего времени считалось ничтожно малым, если не идеальным для связи. Однако здесь и сейчас я чувствовала, что мы словно из разных миров.

Мистер Рид вопросительно и вызывающе приподнял бровь, но при этом промолчал. Мне хотелось, чтобы он что-то сказал, просто чтобы у меня не было неопределенности по поводу его мыслей.

Тишина продолжалась. Мистер Рид поднес чашку к губам, закрыл глаза и явно наслаждался этим первым глотком. Словно он весь день не мечтал ни о чем другом.

Я попыталась не смотреть на него слишком явно, ища глазами что-нибудь, что могло бы отвлечь мои мысли.

Мой взгляд упал на книгу, которая все еще лежала на ногах мистера Рида. Это был небольшой том стихов неизвестного мне автора.

– Вы читаете стихи? – тихо спросила я, потому что не выдерживала молчания. Я хорошо могла себе представить, что мы были двумя людьми, которым может нравиться молчание друг друга. Но сейчас я чувствовала себя слишком неуверенно, чтобы обладать внутренней спокойствием, необходимым для этого.

– А вы – нет? – откликнулся мистер Рид и отставил в сторону чашку, чтобы взять в руки книгу.

– На самом деле нет. Я предпочитаю научно-популярную литературу, – призналась я, надеясь, что это была та черта, которая ему понравится. В любом случае мне хотелось бы, чтобы и я была человеком, который мог бы ему понравиться. Никогда в жизни я не задумывалась ни о чем подобном. О чем он думал, чего он хотел? Подходила ли я ему, или я все сделала неправильно. Может быть, ему понравился мой амбициозный характер, а может быть, это сделало меня для него совершенно неправильной женой, потому что он желал мечтательную душу для своего рассудительного разума.

Или я с самого начала все разрушила тем, что осмелилась дать ему отпор, вторглась в его личное пространство в кабинете, вскрыла почту и даже поучала его и сделала ему выговор?

Кто мог догадаться, о чем думает такой человек, как Томас Рид?

– Мне нравится, – признался он, и мне сразу же почудился дружелюбный тон в его голосе. Это была лишь небольшая перемена, но она превратила допрос, который мы вели, в разговор.

– Почему? – Я нашла в себе мужество задать вопрос и не знала, куда деть свои пальцы.

Мистер Рид наморщил лоб, задумчиво глядя в пространство.

– В лирике что-то есть, – начал он довольно неопределенно, а потом фыркнул про себя. – Возможно, просто потому что я сам не способен создавать ее, – просто сказал он и положил книгу на стол. Он снова замолчал, взял чашку с подноса и молча пил свой чай, пока я чувствовала, как идут секунды.

Потом вдруг моргнул и рывком выпрямился в своем кресле.

– Боже мой, как невежливо с моей стороны, – пробормотал он скорее, чем сказал, пытаясь подняться.

– Куда вы собрались? – обеспокоенно воскликнула я и тоже встала. Что еще ему пришло сейчас в голову?