– Это наш, русский, – глухо сказала Ирина.

Даже в таком ракурсе можно было безошибочно определить, что человек мертв уже давно. Кожа на серо-коричневом лице превратилась в пергамент, частично сползший с черепа клочьями, один глаз устрашающе смотрел сквозь нас пустым высохшим взором, а вместо второго зияла черная дыра. Зато образцово белые зубы покойника находились в отличной сохранности и на виду, лишенные естественного покрова щёк и губ…

Простенький брезентовый рюкзак среднего размера лежит рядом, куртка типа анорак защитного цвета, выгоревшая панамка-афганка… Хорошие раньше красители и ткани выпускали, вещи почти не состарились. Даже цвет не изменился. Здесь тоже хватало стреляных гильз.

– В окно гляньте, – негромко предложил Спика.

Думаю, что эта комнатка, как и помещение без окон напротив, предназначены для начальника вокзала и дежурного по станции. С этой точки отлично просматривались ворота гаража и вход в диспетчерскую. Стрелять удобно.

– Вот отсюда он по фрицам и врезал, – задумчиво сказала наш командир, поднимая с пола тяжёлый ручной пулемёт на разложенных сошках.

– А они ответили, – буркнул я, разглядывая пулевые отметины на стене.

– Не факт, – качнула головой Ирина, – мог и он ответочку загнать, будучи подраненным.

– Сейчас уже не угадать… – вздохнул я невесело.

– Дегтярёва пехотный, ДП, – поторопился Спика, желая вслух определить оружие первым. – Дай подержать!

– С радостью, таскай! – усмехнулась Кретова, передавая ему ношу массой почти в одиннадцать килограммов. – Что притих, Рубин, о чём размышляешь?

– Его звали Исайкин О. Олег? – предположил я, показывая напарникам изнанку головного убора и надпись, сделанную там чернильным карандашом.

Молодые уже и не знают, что это такое, а вот в войсках запасы чернильных карандашей еще долго оставались. Знаю, что у Деда есть несколько штук. Никому не даёт. В Советском Союзе химическими карандашами писали письма или просто рисовали. Послюнил и пиши, образовавшиеся чернила не смоются. В почтовых отделениях к столам были привязаны на веревочке именно химические карандаши, необходимые для заполнения различных бланков или указания адреса на деревянных посылочных ящиках. Они были удобны и в полевых условиях. Не нужны чернила в бутыльке, их можно было спокойно носить в кармане, а при необходимости просто заточить, да и клякс такие карандаши не оставляли. В армии ими частенько подписывали форму, чаще всего шапки, пилотки и панамы.

– Вдруг он не Исайкин, здесь чужую панамку добыл? – усомнился в моей версии Спика.

– А какие у нас есть варианты? – спросил я с раздражением, – Так мы хоть как-то останки идентифицируем, иначе воин останется безымянным. А он наш.

– Пусть будет Олегом Исайкиным, так и захороним, – сказала Кретова последнее слово.

Кивнув, я отодвинул штурмана от окна, высунулся, посмотрел на диспетчерскую, а потом наверх.

– Свесы кровли широкие, дождь в комнату не попадал. Поэтому пулемёт и не проржавел.

– На Жестянке, от дождей, шутишь? – криво усмехнулась Ирина. – Разве что на открытом воздухе будет лежать.

– Целенький! – Спика погладил рукой характерный раструб пламегасителя на стволе. – Вот только жутковато как-то…

– Что именно? – не поняла Кретова.

– Ну, при жутковатых обстоятельствах появился первый пулемёт в гарнизоне.

– Нормально, – отмахнулся я несколько фальшиво, и сам чувствуя ту саму жуть. – С баррелями, знаешь ли, ещё и не такое бывает, поверь. Кстати, это не ДП, если что, а ДПМ, модернизированный после опыта боевого применения.

– Как ты определил?

– Возьми в гарнизонной библиотеке справочники по стрелковому оружию, их там два, и добросовестно проштудируй, – то ли посоветовала, то ли приказала Кретова молодому бойцу. – Затем поговори с ветеранами, поспрашивай. Спасатель должен знать эту тему назубок.

Дегтярёва пехотный, или ДП стал одним из первых образцов стрелкового оружия, созданных в Советском Союзе. Пулемёт массово использовался в качестве основного оружия огневой поддержки пехоты звена взвод – рота вплоть до конца Великой Отечественной, а сразу после войны был снят с вооружения. ДП имели подразделения войск НКВД по охране особо важных предприятий промышленности, гитлеровцы и финны использовали их, заполучив в качестве трофея.

Модификации «Дегтярева» устанавливали на танки и самолёты, торпедные катера и мотоциклы. Это безотказный, достаточно скорострельный и в то же время простой в обращении аппарат с секторным прицелом и плоским дисковым магазином на 47 патронов калибра 7,62х54R – «блином» или «тарелкой».

Модернизированный вариант пулемёта Дегтярёва получил улучшенный спусковой механизм, возможность смены ствола непосредственно на боевой позиции, что ранее сделать было затруднительно, конструктивные изменения отдельных частей и механизмов, а так же новую пистолетную рукоятку, приклад и неотъёмные сошки, которые не отваливались из-за неудачного крепления и не терялись. Узнать бы, где Исайкин добыл такое сокровище?

Группа подвисла, молчание затянулось.

Было очевидно, что на маленькой привокзальной площади случилось что-то ненормальное, противоестественное.

Сколько на Жестянке обитателей, если считать сумму по всем анклавам? Трудно сказать, но населения крайне мало. Сообщества выживших не имеют права терять людей в нелепых стычках, фактически на пустом месте. За что они погибли, ради какой цели? За обрезные доски, банки с фасадной краской и древний транзисторный приёмник с высохшими конденсаторами? Понятно, что нам не удастся, во всяком случае, с имеющимися данными, восстановить полную хронологию событий. Человек с пулемётом мог идти по следам немецкой разведгруппы. Пешком, транспорт Исайкина пока не обнаружен. А мог и жить здесь, будучи очередным странным отшельником.

В свою очередь немцы вряд ли шли целевым порядком, по наводке, могли двигаться наугад в порядке секторной разведки. С такой машиной и таким составом ничего существенного со станции не увезти. Тихо ушли в разведку и навеки пропали, сгинули в саванне. Может, за ним даже спасотряд не стали посылать. Неизвестно, где точно нужно искать пропавших, маршрут они выбирали ситуативно. Кроме группы спецов, уже потеряна бесценная единица автотехники… Начальство всё взвесило и дало отбой спасателям.

Обидно так глупо умереть.

– Парни, нет, вы поняли, что здесь произошло? – почти шепотом спросила Кретова, прерывая общее молчание.

Спика осторожно, чтобы не стукнул, прислонил пулемёт к стене.

– На этой станции случайным образом, я думаю, что это было так, – группер словно аннотацию писал к печальному детективу, – встретились три человека, которым, по большому счёту, нечего делить. И они успешно, мать их, перестреляли друг друга! Чёрт возьми, нахрена, спрашивается?

– Да это вообще гиблое место, – тут же добавил Спика, со второй попытки устанавливая сошки пулемёта на подоконник и прицеливаясь в ворота гаража. – Прошли всего сутки, а у нас четыре трупа!