Потом резко развернулся, мотнул головой и подошел к шлюзовым створкам. Время идет. Надо торопиться. И для начала нужно стравить атмосферу, чтобы можно было открыть дверь.

Павлов собирался сделать то, что было строжайше запрещено инструкцией – выйти из катера в открытый космос через грузовой отсек, превратив его на время в воздушный шлюз.

* * *

Пока открывался грузовой люк – медленно, неторопливо, словно в кошмарном сне, – Павлов успел трижды посмотреть на часы. Зыбкие синие цифры, спроецированные на внутреннюю поверхность прозрачного забрала, не давали ему покоя. Он торопился как мог – и все же пятнадцать минут уже прошло. Четверть часа! Сколько у него еще есть? Инженер давал системам примерно полчаса… Еще пятнадцать минут? Чуть больше? Открывайся, черт тебя дери!

Едва люк приоткрылся, Павлов мягко оттолкнулся рукой от стены, подлетел к образовавшейся щели и протиснулся в нее. В нарушение всех правил и инструкций.

Снаружи было темно – так темно, что Николай невольно вскинул руку, пытаясь сделать поярче прожектор, закрепленный на плече. Луч света ударил вперед, подсветил сквозь забрало щеку пилота и растворился в кромешной темноте. Лишь заискрили вспышками мелкие ледышки, случайно попавшие в зону света.

Павлов переключил режим визора, и на забрале из темноты проступили трехмерные контуры виртуальной карты. Он не видел глазами стены кратера, но зато видели сканеры, непрерывно прозванивающие окружающее пространство. Беспроводной канал связи с катером работал превосходно, позволяя задействовать все датчики и вычислительные мощности корабля. А вот общая связь…

Разворачиваясь лицом к серебристому боку «утюга», Николай машинально проверил системы связи. Общие каналы – перегрузка. Аварийный каналы… Сотни вызовов от капсул и скафандров. Очень много автоматических запросов от поврежденного оборудования. Автоматика просто с ума сходит. Но главное – над всем этим царит четкий зов с «утюга», оповещающий все доступные системы об угрозе взрыва.

Прислушиваясь к ритмичной пульсации позывных приоритетного запроса, Павлов оттолкнулся пальцем от раскрывшегося люка и поплыл вниз – в глубину черной воронки. Опустившись всего на несколько метров, он повернул манжету, и крохотный маневровый двигатель аварийного скафандра выплеснул тугую струю газа. Получив импульс, Павлов полетел вперед, поднырнув под темнеющее брюхо «утюга». Луч наплечного прожектора скользнул по серебристой обшивке катера, упал в темноту и уткнулся в черные кляксы оплавленной пластали. Рядом! Почти угадал.

Павлов, всматриваясь в трехмерную проекцию на забрале, быстро внес коррекцию в работу двигателя скафандра. Тот коротко прыснул газом, развернул сопло, выдал еще порцию, и еще… Замер.

Пилота развернуло, толкнуло в спину, и он медленно поплыл к черной оплавленной стене. Еще одна коррекция – и его начало поднимать выше, к светлой полосе в кромешной тьме, к тем самым обломкам кругового коридора.

Управлять скафандром было ничуть не легче, чем огромным катером. Даже сложнее – у него не было кольца из маневровых двигателей, которые могли работать и все вместе, и поочередно. У него был лишь один двигатель, и приходилось перемещать его сопло, чтобы хоть как-то направлять себя в нужную сторону.

Растопырив руки, Павлов сделался похож на неуклюжую оранжевую лягушку, летящую в бездонный колодец. Трехмерную проекцию он выключил, и теперь перед ним раскинулась черная оплавленная стена, подсвеченная наплечным прожектором скафандра. По черной изломанной поверхности, напоминающей вспаханное поле, летело белое пятно света. За ним, словно привязанный, бесшумно скользил над черными оплавленными холмами Павлов. Все выше и выше – к светлой полоске, оставшейся от коридора.

Весь путь вверх занял несколько секунд, но Николаю они показались часами. Когда белая полоса превратилась в белый выступ, Павлов развернул сопло и дал импульс, пытаясь затормозить движение. Здесь нет автоматики, которая сама вычислит скорость движения и даст импульс нужной мощности. Нет. Здесь нужно на глазок. Рассчитать. Прикинуть. Скорость, мощность, вектор движения, скорость самого объекта…

Когда до светлой полосы осталась пара метров, Павлов дал еще один мощный импульс. В грудь словно кулаком ударили, все тело подалось назад, и Николай уже медленно и плавно подлетел к стене, вытянул руки и спружинил ими, окончательно гася движение.

Магнитные контуры он активировал заранее, и зацепиться за вскипевшую и навеки застывшую смесь металла и керамики не составило труда. Усиленные перчатки вцепились в черное крошащееся месиво, и Павлов на секунду застыл, пытаясь поймать равновесие. Секундная слабость – взглянуть на часы. Нужно двигаться дальше. Двигаться.

Вскинув голову, Николай нашарил взглядом темное пятно наверху. Метров десять до него, не больше. Бывшая дверь, превратившаяся в скомканный кусок фольги. Можно медленно и аккуратно подниматься, цепляясь за каждый выступ, используя страховку, соблюдая инструкции…

Павлов мягко, кончиками пальцев, оттолкнулся от стены и бесшумно полетел вверх – к черному провалу двери. Тихо, спокойно, бесшумно, невидимой тенью скользя над черными завитками исковерканных переборок, чуть не цепляя за них поясом скафандра.

Три секунды свободного полета, и – касание. Вскинув руку, Павлов ухватился за край двери, напряг пальцы. Инерция, как положено, понесла его дальше. И если бы не усиленные искусственные мышцы аварийного скафандра, то, возможно, ему бы и не хватило сил удержаться.

Скафандр не подвел – укрепленные перчатки впились в железный край, как стальные крюки. Павлов согнул руку, подтянул себя к двери, взялся за края обеими руками и заглянул в черный проем. Луч прожектора ударил с плеча в темноту, мазнул широкой кистью по стенам и полу. Павлов медленно выдохнул. Пусто. Пустой коридор уходит в темноту, и в нем нет ничего, кроме взвеси мелких осколков и застывших капель металла. Людей нет. Все ушли. По крайней мере, из этого коридора. Нет, нельзя об этом думать! Вперед. Нужно идти вперед.

Николай заглянул в коридор, мазнул прожектором по черной уцелевшей стене. Да, она устояла под ударом выброса энергии, но местами прогорела насквозь. Но главное – там, впереди, виднелась целая, пусть и чуть обгорелая дверь отсека управления распределяющим комбайном. Всего какой-то десяток метров…

Боль полыхнула в левом плече огненной вспышкой, но Павлов не успел даже крикнуть – удар швырнул его вперед, прямо в темный коридор. Перед глазами завертелись алые пятна. Николай ударился о противоположную стену, отскочил от нее, как мячик, ударился о соседнюю. Отскочил и от нее и завертелся посреди коридора, словно юла.

От боли потемнело в глазах. Ошеломленный Павлов жадно хватал раскрытым ртом холодный сухой воздух, отчаянно моргая, чтобы увидеть хоть что-то кроме алого зарева. Лишь секунду спустя он сообразил, что это полыхает алым тревожным светом внутренний экран забрала. Повреждения! Левая рука онемела, застыла куском льда.

Николай крепко зажмурился и тут же скривился от боли – шею легонько кольнуло. Автоматическая аптечка летного комбеза сориентировалась быстрее и впрыснула нужное лекарство. Потом обожгло правое запястье – еще один укол, из резервного комплекта. Похоже, дело дрянь.