Я улыбнулась, а, когда Морис отошел к одному из посетителей, услышала:

– Он удивительный человек. Вы очень близки, верно?

Подняла на Терренса взгляд и кивнула.

– Морис лучший друг моего отца. Они вместе учились, затем вместе служили. Так что я привыкла к его рукам ещё в раннем детстве. Папа всегда считал его своим братом, а я ― дядей. И он относился к нам с тем же теплом.

– Это видно. Вы как семья.

– Мы и есть семья, ― прошептала я, вновь понимая, как сильно скучала по дому.

– Мы могли бы задержаться чуть дольше, если хочешь.

Я вскинула голову, изумленно посмотрев на своего мужчину.

Откуда он знал, о чем я думала? Как делал это? Как видел меня насквозь?

– Я… не думаю, что Элиоту это понравится. Я только устроилась в компанию, было бы неправильно так долго отсутствовать. ― Прочистила горло, понимая, что осипла.

– Ты пойдешь с ним на свидание?

Я бы подавилась, если бы было, чем.

– Что?

– Элиот звал тебя на свидание, ― напомнил Терренс, ― ты пойдешь?

– Ты шутишь?

– Нет. Я спрашиваю вполне серьезно.

И, к сожалению, это было так. Я усмехнулась.

– Терренс, это нелепо. Ты же не думаешь, что я могу пойти на свидание с другим мужчиной после того, как согласилась быть с тобой?

– Но ты хотела пойти с ним на свидание до того, как мы приехали сюда.

– Хотела, ― согласилась я, начиная немного злиться, ― в прошедшем времени.

– То есть, ты не пойдешь на свидание с Элиотом?

– Невероятно! ― Хмыкнула я, снимая салфетку с колен и бросая её на стол. ― Ты издеваешься или ты действительно такой придурок?

– Я просто спросил…

– А я просто ответила! ― Вспылила, резко вставая со стула, и он со скрипом отодвинулся. ― Я трахалась с тобой! Черт знает сколько раз! И ты думаешь, после этого я пойду на свидание с Элиотом?!

– Саманта, я не это…

– Думаю, нам пора домой, ― прервала его я, давая понять, что моё настроение безвозвратно испорчено. Терренс спорить не стал. Встал и молча направился к стойке, чтобы расплатиться. Хоть дядя Морис и настаивал на том, что завтрак был за счет заведения, мы оба оказались с этим не согласны.

Я накинула пальто и, попрощавшись с Морисом, направилась к выходу. Терренс снял машину с сигнализации, и я забралась в теплый салон. Обида душила, но я постаралась отключить голову и подумать о приятном. Не получилось. Как только дверь с водительской стороны хлопнула, я сорвалась:

– У тебя кто-то есть?

– Что? ― Не понял он.

– Та девушка, что писала тебе ночью. Кто она? У вас серьезно?

Терренс вырулил со стоянки и внезапно рассмеялся.

Серьезно? Ему было смешно?

– Читала мои сообщения?

Было вполне нормально, что он уловил причинно―следственную связь. Потому что других вариантов, как я могла узнать о загадочной девушке, не было.

– Я заправляла постель. Твой телефон лежал на тумбочке. Она написала ― я увидела. Это вышло случайно. ― Ну, почти правда. ― Так кто она?

Терренс качнул головой и расхохотался сильнее.

– Терренс!

– Моя мама, ― ответил он, давясь смехом, пока я моргала, переваривая услышанное.

Признаюсь, выходило довольно хреново.

– Твоя кто?

– Мама, Саманта. Ты ведь знала, что у меня есть мама, верно?

– Эм, да, но…

Зачем запираться в ванной, чтобы поговорить с мамой?! ― Орала моя внутренняя стерва, но я заглушила её ор и спросила:

– Почему она записана у тебя не как «мама», или «мамочка», или на худой конец «ма»? Почему там какие-то странные символы вместо имени?

– Телефон глючит. Давно собираюсь отдать его в ремонт. ― Усмехнулся Терренс и прежде, чем моя внутренняя стерва вновь заголосила, он вытащил мобильник и повернул его ко мне экраном. ― Вот, смотри.

Я увидела вчерашние сообщения, а затем Терренс листнул выше, и я бегло пробежалась по тексту, цепляясь за слова «сынок», «родной», «твой папа», «скажи Олли», «семейный ужин» и прочее. Что доказывало, что Терренс мне не врал.

Увидев в моих глазах удовлетворение и одновременно стыд, он снова запрокинул голову и рассмеялся.

– Терренс, это не смешно.

– Нет, это очень смешно, ― не без веселья заметил он, убирая мобильник обратно в карман, ― ты ревнуешь.

Я фыркнула, отворачиваясь к окну.

– И ничего не ревную.

– Ревнуешь, ― его итак сногсшибательная улыбка расползлась до гималайских широт, ― и это в очередной раз доказывает, что я тебе не безразличен.

– Не безразличен, ― обиженно рявкнула, ― я тебя ненавижу.

Терренс вновь рассмеялся, и я стукнула его по руке. А затем ощутила, как его ладонь накрыла мою. Мужские пальцы коснулись колена, и тело моментально отреагировало на близость ― по нему ворохом пронеслись мурашки.

Мне было хорошо ― восхитительно хорошо ― а ещё спокойно. По правде говоря, я уже давно не чувствовала себя так спокойно. И не только последние полгода, но и задолго до. Возможно, я не чувствовала себя так спокойно никогда до этого момента. И это было невероятно.

– Я чокнутая?

– Возможно, самую малость, ― с усмешкой ответил он, и я тут же возмутилась:

– Серьезно? Мы только начали встречаться, а ты уже считаешь меня чокнутой?

– Детка, ты выгоняла из моей квартиры девушек, угрожая, что их головы затем извлекут из промышленной мясорубки, стучала на меня копам, заставляла притворяться твоим женихом, а затем целовала на глазах у потенциального парня, кричала, когда я помогал тебе выбраться из-под шкафа, обвиняя меня в том, что я выломал твой замок…

– Ладно, ― перебила его я, не желая слушать дальше, ― возможно, самую малость.

Вкушая вкус победы, Терренс улыбнулся шире.

– Зачем ты заперся в ванной и включил воду? ― Спросила я, всё ещё испытывая неловкость за то, что называла маму Терренса сучкой и мысленно представляла, как буду выдирать ей волосы. ― Почему не мог поговорить в комнате?

– Просто не хотел, чтобы ты слышала.

– Почему?

Я заметила, как изменилось настроение Терренса, и подумала о том, что, возможно, неосознанно открыла какие-то старые раны.

– Мама очень жизнерадостный человек, но иногда… она серьезно сдает. Как этой ночью. ― Добавил он, а затем сделал глубокий вдох. ― Её накрывают воспоминания об отце, и тогда она звонит либо мне, либо Олли. Когда я увидел её сообщения, то понял, что это случилось снова, и не хотел взваливать всё это на тебя.