Он снова стал живым примером урока, который Меган Эмерсон почерпнула из бродвейской пьесы. Ее эффекта злой. При взгляде с одной стороны, Джастин Гердлер – герой, не чурающийся своего долга, как бы омерзителен тот ни был, устранить вероятную угрозу безопасности цивилизации. При взгляде с другой, Холл – невиновный, казненный без суда безжалостным самодуром. И Ник не мог не заметить, что Гердлер – герой с куда большего числа точек зрения, чем он.

В отличие от Альтшулера, у полковника в шкафу имелись крайне неприглядные метафорические скелеты. В общем и целом, он хороший человек, вынужденный слишком уж часто принимать невозможные решения, принимать которые не следовало бы никому; но в личной жизни от отнюдь не ангел. Порядочность Альтшулера почти не запятнана, а вот у Гердлера в прошлом немало серых пятен.

Однако нет ни малейших сомнений, что вынужденная необходимость убить Холла оставит на его душе психологические шрамы, которые никогда не исцелятся, равно как и в том, что Гердлер жаждет излить свою ярость за то, что его поставили в эту ситуацию, – на Джона Деламатера. Вот уж здесь убийство доставит ему удовольствие. Даже упоение.

Меган в своей комнате упорно продиралась из беспамятства, и Холл наконец-то ощутил в ней перемену, означавшую, что она сможет воспринять его мысли.

«Меган! – мысленно взревел он изо всех сил. – Меган, не открывай глаза. Если ты меня принимаешь, ответь сейчас же. Но не открывай глаза, что бы ты ни делала».

Нет ответа.

– Ладно, полковник, – произнес Холл вслух. – Было забавно. Правда, забавно. Но отомкните мои наручники и отпустите меня. Или я буду вынужден убить вас на месте.

Гердлер поднял брови.

– Чтение мыслей – не единственная невозможная вещь, которая мне по силам, – изрек Ник. – Я могу заставить ваше сердце остановиться. Я могу использовать свой рассудок, как стальную руку, которая дотянется до вашего сердца и остановит его напрочь, прежде чем вы успеете поднять пистолет.

– Очень впечатляюще, Ник, – Гердлер даже улыбнулся. – У вас кишка не тонка, и вы не теряете голову даже в самых отчаянных обстоятельствах. Этому не научишься. Поверьте, я знаю. Вы ведь слыхали про гляделки с козами, так ведь?

– Я не только слыхал об этом, – твердо заявил Холл. – Я могу это сделать. Убивать вас мне будет ничуть не приятнее, чем вам – меня. Но если не отпустите меня через десять секунд, вы сами подтолкнули мою руку.

– По-моему, вы блефуете, – покачал головой Гердлер. – Будь у вас такая власть на самом деле, вам не пришлось бы расстреливать двух человек в «НашВашОфис». Вы бы просто остановили их сердца, предоставив властям чесать в затылке.

– Я только вчера понял, что способен на это.

– У меня нет иного выхода, как заставить вас выложить карты на стол, – отозвался полковник. – Если у вас действительно есть такая сила, вы куда опаснее, чем я думал.

Холл подумал было, не начать ли обратный отсчет, но экстрасенсорное восприятие подсказало ему, что театральные эффекты тут не помогут. Гердлер хочет попытать судьбу. Ник вздохнул. Его заставили раскрыть свой блеф, и не остается ничего иного, как бросить карты на стол.

– Честно говоря, не уверен, что сделал бы это, даже если б мог, – сознался он. – Но правда в том, что мне даже муравья не притормозить.

Полковник кивнул, испытав облегчение, несмотря на выказанную решимость. Холл прочел, что тот проникся искренней симпатией к человеку, которого собирается казнить, но это только усугубляет ситуацию. И еще он понял, что проникается уважением к своему палачу. Причудливый вывих даже для эффекта злой.

– Значит, я не могу убедить вас не делать этого? – спросил Холл.

– Хотелось бы мне, чтобы могли.

– Ну, надеюсь, вы способны признать, что в отношении моей смерти мы сходимся в том, что не сходимся.

Гердлер не удержался от улыбки, хотя горечи в ней было куда больше, чем веселья.

Повторив свое экстренное телепатическое воззвание к Меган, Холл сказал:

– Прежде чем вы сделаете это, позвольте рассказать вам все об ублюдках, преследующих меня. Все, что произошло. Если Деламатер будет стоить мне жизни, я хочу помочь вам всадить пулю ему в башку.

Впервые за сегодня Гердлер развеселился, и его разум отреагировал на эту идею с энтузиазмом пса, хозяин которого только что вернулся домой.

Холл начал неспешно излагать свою историю с момента пробуждения в мусорном контейнере. И каждые тридцать секунд вновь посылал Меган телепатический призыв. По иронии судьбы, как раз в тот миг, когда он описывал Гердлеру, как Меган угораздило присоединиться к его бегству, от нее донесся ответ – настолько слабый, что едва удалось уловить.

«Ник? Где… Где я?»

«Меган! – взволнованно передал он и тут же повторил: – Ни в коем случае не открывай глаза!»

«Ник, что происходит?»

– Полковник, – вслух сказал Холл, – по-моему, я мог упустить что-то важное. Память у меня уже на та, что прежде, как вам известно. Дайте мне пару минут подумать, – закончил он, закрывая глаза.

«Меган, тебя усыпили в тележке для белья в „Хомстед инн“. Помнишь?»

Последовала короткая пауза. «Да. Теперь помню».

«Хорошо. Что бы ты ни делала, не открывай глаза. Сейчас ты на конспиративной квартире в Мерседе, и за тобой присматривает караульный. Я в ванной, в двух дверях от тебя. Полковник из пси-отдела знает о моем экстрасенсорном восприятии и считает, что я слишком опасен, чтобы жить. Он планирует вскоре убить меня».

«О боже, Ник!»

«Я в порядке. У меня есть план. И ты играешь в нем ключевую роль».

«Говори, что делать».

«Человек, стерегущий тебя, толком не знает, когда ты очнешься, но не боится, что ты его одолеешь. Ты сидишь на полу в спальне, опираясь о стену».

«Откуда ты знаешь?»

«Вижу комнату глазами человека, находящегося там с тобой. На несколько футов правее тумбочка с лампой футов четырех в высоту, сейчас она выключена. Ее основание напоминает вытянутую цветную каплю. Может, это и стекло, но, по-моему, это плотный акрил. Как бы там ни было, если схватишь ее чуть ниже абажура, где она сужается, можешь использовать дно вместо дубины. Розетка, в которую она воткнута, примерно в двух дюймах от твоей правой руки. Пошарь, пока не нащупаешь, а затем медленно вытяни вилку, чтобы она выдернулась, когда ты замахнешься лампой. Но делай это настолько медленно, чтобы проиграть гонку с ледником. Нельзя позволить, чтобы он обнаружил хоть малейшее движение».

«Сделаю», – донеслось в ответ.

А в комнате с Ником полковник начал терять терпение.

– Ничего нового не пришло на ум? – поинтересовался он.

– Да, – ответил Ник. – Но дайте мне еще минуту-другую, чтобы окончательно разложить все по полочками, и тогда я продолжу.