Виктор сначала плотоядно меня оглядел, потом облизнул губы и, не наклоняясь, без помощи рук, а зацепив одну ногу за другую, скинул кроссовки.

– Это, Валерия, единственное, с чем я могу тебе помочь, а остальное придется снимать тебе, уж прости, – подходя ко мне вплотную, сказал Виктор.

Глядя неотрывно в его глаза, я ухватилась за ремень и на ощупь справилась с застежкой, затем расстегнула на джинсах пуговицу и отшатнулась в сторону.

– Ты это куда? – поймал Виктор меня здоровой рукой за запястье.

– Баня – дело интимное, надо бы дверь на замок запереть, – пояснила я.

– Ты же не убежишь? – низким охрипшим голосом уточнил Виктор.

Виктор, конечно же, глупость сморозил – набегалась я уже от него, больше на подобное не тянет, – но все же ответила:

– Нет.

Аблов внимательно следил за тем, как я, держась за ручку, тянула на себя дверь, как задвигала засов. Уверена, он не зря так напрягся. Он начеку и готов в любую секунду сорваться с места, если я попытаюсь от него улизнуть.

Когда я вернулась и принялась с больной руки Аблова стягивать рукав тонкого свитера, он с облегчением выдохнул. Освободила одну руку, затем другую, а после через голову и вовсе раздела его по пояс. Зрелище еще то! Так и тянет прикоснуться к широкой груди, потрогать подтянутый пресс, погладить размашистые плечи. Собственно, а зачем себе в этом отказывать?

Медленно, следя за тем, что делаю, провела кончиками ноготков от яремной ямки до пупка. Виктор глубоко задышал, отчего его обнаженная грудь ходуном заходила, вздымаясь и опускаясь. «Интересно, у Аблова сердце колотится так же бешено, как и у меня?» – подумала я и положила ладонь под левую грудь Виктора.

Ого, вот это да! В мою ладонь словно кто-то кулаком стучит.

Не разрывая зрительного контакта, я взялась за пояс его джинсов и потянула вниз, при этом сама низко присела. Когда штаны были отброшены в сторону, начала плавно привставать, но не просто, а поглаживая сначала ноги, а потом и узкие крепкие бедра Виктора. Реакция последовала незамедлительно. Трусы Аблова – единственная вещь, которая осталась на нем, – натянулись на его теле до предела и грозились порваться. А когда я не удержалась и лизнула живот Виктора, он выгнулся, запрокинул голову и натурально зарычал, затем дрожащими пальцами потянулся к резинке трусов и попытался от них избавиться.

– Ну-ну, – шлепнула я Аблова по обеим рукам, – я сама их сниму, когда сочту нужным.

– Лер, а ты уверена, что к тому моменту у меня не снесет крышу? Я уже не могу, – если судить по хриплому голосу Аблова, он действительно едва сдерживался.

– Все под контролем, – прошептала я, припадая к груди Виктора губами, целуя ее и покусывая, где хочу и как хочу. Вкусно невероятно!

Виктора нешуточно колотит, он почти уже не в состоянии сдерживать свое желание. От ощущения, что меня настолько сильно хотят, у самой кружится голова и ноги подкашиваются. Сладкая пытка…

Сжалилась и над собой и над Виктором, одним резким рывком содрала с него трусы.

О-о-о, и это все теперь принадлежит мне?!

Да, беру не раздумывая, причем в буквальном смысле. Горячее пульсирующее мужское естество едва поместилось мне в руку. Вожу ладонью то назад, то вперед, бедра Виктора по инерции двигаются в такт.

– Твою же… – с закрытыми глазами рычит Аблов, и я останавливаюсь. А то так он быстро до вершины блаженства дойдет, хоть и с моей помощью, но без меня.

Когда я полностью отстранилась, Виктор открыл глаза и произнес:

– Лер, я уже понял, что ты поиграть любишь, но давай позже, хотя бы после одной разрядки, а то у меня сейчас кровь носом пойдет или в мозгу кровоизлияние случится.

– Еще одну минуточку.

Чтобы Виктору было лучше видно меня, отступила на шаг назад и потянула вниз собачку на молнии своей спортивной кофты.

Аблов шумно сглотнул, но пока держится и не приближается. Скинув с плеч кофту, я завела руки за спину и расстегнула застежку бюстгальтера, который упал тут же к ногам.

– А-а-а! – взвизгнула я, так как терпение Виктора лопнуло. – Осторожней, у тебя же больная рука, – зашептала я, но, похоже, Аблов никого и ничего уже не слышал, а о ране на руке и вовсе забыл.

Где мы с Виктором только не любили друг друга! Сначала было корыто, но наша страсть перевернула его, и мы вместе с водой выкатились на пол, что, впрочем, не охладило наш пыл. Затем был сундук, стол мы тоже не обошли вниманием, и уже напоследок перекочевали, как и положено по стандартам, в постель.

– Вить, – еще не восстановив сбившегося дыхания, простонала я, и Аблов, который лежал на мне и дышал носом в шею, приподнял голову.

– М-м-м…

– А почему кровать стоит набекрень?

Виктор пожал плечами, потом приподнялся на локтях, подался в сторону и заглянул под кровать.

– Мы к чертям сломали две ножки из четырех.

Я огляделась вокруг и произнесла:

– Надо бы в доме немного прибрать, а то он после нас как после бомбежки. Что мы у окна-то делали? Как умудрились карниз выдрать с корнем?

Зачем я, глупая, спрашивала до того, как отдохнула? Виктор мне наглядно снова показал, что да как мы делали.

Как мы с Абловым утихомирились и уснули, я не помню, видимо, обессилили и отключились. Когда открыла глаза, за окном уже светало и тут же стало ясно, что меня разбудило, вернее, кто – Виктор. Он, хмурясь, постанывал, при этом морщился и держался за раненную руку, из чего я сделала вывод, что ему больно. Аккуратно привстала и коснулась его лба губами – он весь горел. О высокой температуре также говорила обильная испарина, покрывшая лицо и тело Аблова, промочившая наши простыню и одеяло.

Стараясь не шуметь и не тревожить Виктора, я сползла на пол, второпях оделась и на цыпочках выскочила на улицу. Доскакав до патрульного автомобиля, стоявшего у дороги, я долго стучала кулаком в лобовое стекло, прежде чем блюстители закона соизволили отреагировать. Тоже мне охранники – спят как сурки.

– Что случилось? – открыв дверцу и сладко потягиваясь, спросил проснувшийся полицейский, а второй как дрых со скрещенными руками на откинутом сиденье, так и дрыхнет.

– У Виктора сильный жар, скорее всего, из-за раны, нам срочно надо в больницу, – поежившись от утренней прохлады, сказала я.

– А что, у вас лекарств с собой никаких нет? – зевнув, поинтересовался парень. – У нас вполне конкретный приказ – оставаться на месте и ждать дальнейших