Премьер неожиданно рассердился и произнес совершенно понятную, вырвавшуюся у него фразу:

— С какого рожна?.. Тушенку и мороженое мясо из мобзапасов дожираем. — Правда, тут же взял себя в руки и язык снова испортился: — Я одного никак не возьму… Знаешь размах, а лезешь со своими ГКО.

— Это не ГКО, — поправил Мавр. — Акции Веймарской республики, выпущенные в двадцатых годах.

— Какой хрен разница? Что ты мне тут… Сидел бы да и не дул. Ведь присосутся и высосут.

— Потому я и настаиваю на соблюдении инструкции, — прогудел Мавр. — Реализация под моим полным контролем.

— Кстати, если следовать вашему регламенту, сейчас нет ни чрезвычайной ситуации, ни особого положения, — вдруг вмешался Козенец, вероятно, зная, что премьер этого спросить не сможет. — Ни войны, ни потопа…

— Да! — подтвердил тот. — Кстати.

— Сегодняшние реформы хуже войны и стихийного бедствия, — отпарировал Мавр и насупился. — Плюс последствия Чернобыля… Прежде чем принять решение о реализации СФС, я подсчитал урон от перестройки. Более трети промышленного производства стоит и запустить его уже никогда не удастся. Производительность сельского хозяйства упала на четверть, восстановить заброшенные земли и мясомолочное поголовье скота представляется возможным лишь через двадцать-тридцать лет. Я уже не говорю о психологическом состоянии нации. Поднимать хозяйство на энтузиазме можно было после войны. А где оно сейчас, великое и созидательное чувство?

Лицо премьера потемнело, отяжелела нижняя челюсть, и взгляд стал малоподвижным, и было не понять, чего больше в этом человеке — гнева или глубокого внутреннего разочарования.

— Ты, значит, пришел обеспечить? Давай, иди!.. По инструкциям давай.

— Каким образом хотите реализовать Веймарские акции? — вовремя подоспел на выручку Козенец. — Не деньги, не золото — бумаги немецкого происхождения. Дело упрется в технологическую сторону проблемы и международные отношения.

— Пусть технология вас не волнует, — успокоил Мавр. — Это уже мое дело. Требуется только волевое решение правительства.

— Возьму и достану решение! — премьер чем-то стал недоволен и обеспокоен. — Как будто из штанов… Там сорок членов! И каждый свою дырку найдет, а то две.

— Нужно проконсультироваться с членами правительства и некоторыми партиями, — перевел Козенец. — Потребуется определенное время, подходы и удовлетворение амбиций каждого. Неблагодарная работа.

— Готов подождать, если не больше месяца. — Мавр остановился под толстой сосной, показывая, что дальше ни идти, ни разговаривать нет смысла.

Премьер огляделся по сторонам, словно только что проснулся.

— Значит, подожди, надо чтоб привилось, — он подал отчего-то горячую руку. — А то начнется сплошная веревка.

Козенец почему-то не растолковал его прощальные слова, тоже сунул руку и побежал догонять шефа.

Телохранитель шел впереди и все вертел головой…

Мавр проследил, как премьер с помощью Козенца взгромоздился в джип, однако он сразу не тронулся, постоял, как самолет на старте, и с места взял хорошую скорость. И сразу стало тихо и покойно, сорванная людьми паутина уже была натянута вновь и теперь искрилась на солнце, полуголые деревья вытянулись, замерли, из последних сил удерживая остатки листьев. Утро было не октябрьское, теплое — что-то вроде бабьего лета, невиданного уже лет тридцать: под ногами еще зеленая трава, даже что-то цветет, прозрачный воздух вокруг и высокое ясное небо с осенней холодноватой голубизной.

Он шел через лес по направлению к оставленной на проселке машине, благоговел, одновременно ощущая настороженность: опасность исходила отовсюду. Не могла эта встреча закончиться вот так, рукопожатием!

Прибавив шагу, он в открытую пошел к проселку и еще издалека увидел, что «опеля» на месте нет. Не выходя на дорогу, Мавр осмотрелся, еще раз выругался, поминая Бизина с его прислугой, и решил уходить лесом — массив большой, плотно перекрыть надо не меньше роты. Он перескочил дорогу и услышал шум машины: «опель» катил уже со стороны Каширского шоссе.

— Ты меня потерял? — громко и весело спросила домработница, высовываясь из кабины. — Ну что, поехали?

Он сел на заднее сиденье.

— В лесу какие-то люди. Будут останавливать, проезжай мимо.

— Они не только в лесу! — с прежним задором сказала она, разворачивая машину. — Перекрыта дорожная развязка на Каширке, армейский грузовик и три легковых. И у Голышево стоят две «Волги» и автобус — просто войсковая операция!

— Как ты думаешь, зачем такое оцепление?

— За кем-то охотятся…

— Может, охраняют территорию? Почему до сих пор ни одна машина не проехала?

— Нет, ловят. Оцепили лес и прочесывают. Видела людей в камуфляже и с оружием, навороченные такие.

— А кого ловят?

— Скорее всего, нас.

— Не нас, а меня, — Мавр приоткрыл дверцу. — Поэтому я уйду через лес, ты езжай по дороге. Они твоей машины не знают, пропустят.

— Меня-то пропустят, — сказала уверенно. — А как ты?

— Что предлагаешь? Ехать через кордоны?

— Давай рискнем. Раньше у меня получалось, — она тронула машину, чему-то улыбаясь. — Только не мешай мне. Лучше молчи и думай о самом близком человеке. Но обязательно, чтоб был жив.

— Нет уж, барышня, — Мавр решительно открыл дверцу. — Я во все эти психологические штучки не верю.

— Ты мне не веришь, а зря, — она притормозила. — Для того чтобы развиваться и двигаться дальше, нужно менять тактику.

— Чего-чего? — протянул Мавр, вспомнив косноязычного премьера.

— А ничего. Если эти люди тебя схватят — все вытрясут. Не мытьем, так катаньем. Они верят в… штучки и хорошо их используют.

— Из меня вытрясать нечего, — он вышел из машины. — Передавай поклон своему хозяину.

— Как же нечего? — весело спросила сквозь опущенное стекло. — А специальные финансовые средства? В виде акций Веймарской республики? Ведь из-за них ловят!

«Опель» рыкнул и в тот же миг умчался по дороге, взбивая пыль с обочины.

— Ладно, пока все по плану, — вслух проговорил Мавр, глядя вслед машине. — Придется Бизину выписать премию.

Он посидел под сосной у дороги, выслушивая лес, точно засек, что загон ведется с трех сторон, и делают это солдаты — вытесняют к полю, где наверняка устроена засада из тех самых навороченных бойцов. Лучше всего было сдаться солдатикам, смотришь, кому-то отпуск дадут на родину за поимку особо опасного преступника — так им объяснили, посылая прочесывать лес. Но, с другой стороны, пацанам это не пойдет на пользу, слишком легкая победа, а впереди целая жизнь…

Да и нельзя было сдаваться, нет такой привычки…