– Однако сейчас он беспокоит меня меньше, чем твои сообщники. Напрасно ты задираешь этих лордов. Сначала Тандервойса, теперь Губерту. Ты играешь с огнем, господин.

– Я ведь объяснял. Пусть плетут заговоры. Все равно от них когда-нибудь придется избавиться. Так пусть дадут повод. Всерьез опираться на тех, кто предал своего короля, глупо. Они лишь временное подспорье. Знатные сынки жаждут блага для себя, а не для мира. Они мнят, что я обязан им всем, что они смогут дергать меня за ниточки. Считают хозяевами себя. Потому-то надо найти себе более надежную опору. Или даже вырастить…

Приведу такой пример. Знаешь ли ты, что некогда Скифария была могущественным и сильным королевством? Крупнейшим во всем известном мире. Гардарика вбирала в себя множество племен и в своем единстве была непобедима. Но лишь для вторжения извне. Однако, по ряду причин, она разлагалась изнутри. Могучий медведь, которого побаивались и волки и львы, вдруг заболел. И кто-то посеял среди племен Скифарии такую вражду, что не было предела их ненависти друг к другу. И кто-то сделал так, что конунгом Скифарии стал самый ничтожный и богопротивный человек из возможных. Его посадила на трон разбойная знать, и он делал все, что им было угодно. Безвольная хлипкая мякоть в человечьем обличье. К тому же трезвым его никто не помнил. Тем не менее он крепко держался, благодаря тому что был не настоящим конунгом, а куклой в чужих руках. Высокородные ворюги нещадно грабили княжества и подданных, а на роптания отвечали каленым железом.

Но были и другие дворяне. Которых не устраивал пьяный конунг и шайка возле него. А может, им было не по нраву, что не они у трона. В итоге они низвергли пьянчугу и посадили на трон нового конунга. Более молодого, но казавшегося всем куда мудрее. И что стали делать эти дворяне дальше? Верно! Они принялись набивать карманы, как делали их предшественники. И конунг вроде бы позволял им. А потом в какой-то миг, видимо, понял, что ничего со времен пьяного конунга не изменилось. Даже взятый город отдают на разграбление лишь на три дня, а не навсегда. И тогда он потребовал от них придержать коней и заняться делами государственными. Хватит, мол, обворовывать Гардарику. Он думал, что они так и сделают. Наивный глупец. Они опутали его такой паутиной, что он едва мог пошевелиться. У него не хватило духу избавиться от алчных дворян и найти опору в других. Например, в народе своем или в тех князьях, что радели за государство. Он оказался такой же куклой, просто не столь пьяной.

Чем же ответила верхушка на требование прекратить бесчинства? Они стали творить еще большие безобразия и открыто обвиняли в этом самого конунга. И все уверовали, что любые беды в Скифарии от него одного. В конце концов его сожрали. Нет, не съели, конечно. И Скифария пропала. Она рассыпалась на множество крохотных княжеств с ничтожными князьками, что грызлись меж собой как голодные псы. А в это время их разоряли набеги то с востока, то с юга. Потом и Гринвельд решил отхватить себе кусок. Правда, ничего не вышло. Но это уже совсем другая история. Так что, друг мой Улпий, долго при себе держать тех, кто привел меня на костяной трон Гринвельда, я не намерен.

– Но не слишком ли ты торопишь события? Мы еще не окрепли здесь.

– Так и им нельзя дать окрепнуть. Запущенную болезнь лечить сложнее.

Гордалган покачал головой, с тайным восхищением глядя на Фэтча.

– Господин, ты ведь, по человеческим меркам, прожил всего восемнадцать лет? Или девятнадцать уже?

Симидар кивнул, поедая очередную оливку.

– Именно так, друг мой. Девятнадцать лет назад колдуны заполучили кровь Хлодвига и стали меня выращивать. Демон растет очень быстро, пока не сравняется возрастом с двойником. А потом стареет так же, как он. В пору быстрого роста разум мой был способен чудеснейшим образом впитывать немыслимые количества знаний. И колдуны охотно давали мне эти знания, которые я поедал с жадностью дракона. Так что, на вид мне лет сорок, на деле – девятнадцать, а разума и знаний – на столетие.

* * *

Воняло навозом. Эродин Тандервойс морщился от злобы, изредка пинал землю и свирепо глядел на скромные домишки, из которых состояла деревня. Иногда он взирал на небо. Оно становилось все более пасмурным, предрекая дождь. Если польет, собакам трудно будет взять след. А охота велась не на кабанов каких, но на зверей куда опаснее.

Всюду сновали латники с перекрещенными молниями на щитах и покрикивали на крестьян. К лорду бежал новый капитан. Тандервойс вздохнул. Молод и глуп, хотя выказывает чрезмерное рвение. Да что толку? Прежний во всем его превосходил. Но убежавший скифарий лишил его жизни.

– Милорд!

– Да говори уже, – нетерпеливо рявкнул Эродин.

– Есть человек, на которого недавно напали и отняли лошадь!

– Тринадцатый, так почему ты его не привел?!

– Он болен очень, милорд! Побит к тому же! Я решил…

– Ты решил, что лорд должен сам идти в крестьянскую халупу?! Так?!

– Простите, милорд. – Молодой капитан понурил голову. – Я сейчас его приведу…

– К тринадцатому тебя! Время только теряем! Где его жилище?!

Майлз Патрик совсем расклеился. Простуда усугубилась, после того как ему пришлось тащиться пешком в своих прохудившихся сапогах да еще волочь телегу. От натуги он потел, а ночью в мокром промерз. Добравшись до дома, он и вовсе слег.

Жена Дора кляла его за то, что он проворонил единственную лошадь. Про две золотые монеты, окупавшие утрату с лихвой, она отчего-то не вспоминала…

Когда в жилище вошел знатный господин в доспехах и при оружии, Майлз смотрел на него, открыв рот. Но не от удивления, хотя, конечно, был удивлен, а потому что Патрик не мог дышать носом.

– Мало того, что ты вынудил меня явиться в эту вонючую конуру, так еще и валяешься, вместо того чтобы встать и приветствовать своего господина!

Патрик устал от болезни, устал от бесконечных упреков жены и устал дышать ртом, пока из ноздрей на усы и губы стекает мерзкая слизь. Так захотелось послать бронированного громилу в задницу самого тринадцатого…

– Я очень болен, – молвил простолюдин. – И вы не мой лорд, простите…

– Что?! – сжал кулаки Тандервойс.

– Извините, милорд, – послышался сзади голос капитана, – но он и вправду очень болен. Как бы не подцепить от него заразу.

Лорд-молниеносец обернулся.

– Вы всю деревню опросили?!

– Нет еще, милорд…

– Так почему ты здесь?!

– Слушаюсь…

Тандервойс прикрыл глаза и вздохнул. Ему порядком надоели эти поиски. И воняющие дерьмом деревни. Это уже пятая за сегодня. И никаких следов. В одной деревне видели, как по лесу шли мужчина и женщина. Их догнали – оказалось, кожевник с соседнего хутора ходил в лес совокупляться с младшей сестрой жены. Тандервойс велел всыпать прелюбодеям плетей.

На жителя другой деревни напали и отняли коня. А Эродин понимал, что Вэйлорду непременно понадобится конь. Но вскоре конокрада поймали. Подмастерье каменотеса обрюхатил дочь своего мастера и решил бежать на восток, в Змиевы леса к лесным разбойникам, о которых столько разговоров среди черни.