– Скорее, Никки, скорее, – тяжело дышал Кристан. – Бежим.

Вдруг ладошка девушки, которую он держал, сильно сжала его пальцы и тут же ослабла. Вместе с этим раздался ее сдавленный стон.

– Крис…

Бежать стало труднее, она словно тянула назад. Кристан обернулся.

Никки смотрела на него глазами полными слез и боли. Из ее груди торчало окровавленное острие арбалетного болта.

– Как больно, любимый, – выдохнула она и, закатив глаза, рухнула на мраморный пол.

Леон видел это. И понял, что сквайр разделил его судьбу и горе.

Молодой Брекенридж выхватил меч и рванулся к тассирийцам, заполонившим коридор.

– Не-е-ет, будьте вы прокляты! – орал он в отчаянии.

– Сквайр, назад, это приказ! – крикнул Леон, но все было тщетно.

Теперь обернулся и Нордвуд. Ему понадобилось меньше мгновения, чтобы все понять. Он встряхнул принца, который уже собрался бежать за оруженосцем.

– Умрет только он или все мы!

– Мне плевать, я уже мертв!

И снова удар по лицу. Принц обмяк, а рыцарь схватил Леона и продолжил бегство.

– Нет, поганая собака, ты еще жив и будешь все это расхлебывать…

Кристан с воплем бежал на врагов, занеся меч над головой. Его глаза застилали слезы. Зазвенели арбалетные тетивы, и многочисленные болты пронзили его грудь. Один влетел в рот, пробив затылок насквозь.

В темном зале Нордвуд едва не налетел на Уильяма Мортигорна.

– Что там?! Где Кристан?!

– Помоги мне тащить этого сопляка! Брекенридж мертв!

– Что?!

– Да живей ты, толстая задница!

Вскоре они выскочили на улицу. Позади нарастал топот преследователей. Где-то забил колокол.

– Куда? – тяжело выдохнул Мортигорн.

– К главным воротам, куда еще!

– Там стража!

– Тут везде стража, тупица! Больше некуда!

Как ни странно, у ворот никого не было. Еще более странным было то, что у ворот стояли два коня: оседланные, со сбруей, но без всадников. Такая удача бывает разве что в сказках. Харольд недоуменно вертел головой, ища подвоха. Стражи нет. Даже факелы не горят. Что все это значит?

– Да к тринадцатому все, лезь в седло живо! – приказал сир Нордвуд.

Мортигорн послушно взобрался на коня и принял у Харольда бесчувственное тело принца. Рыцарь кинулся к воротам и отворил одну створку. Будь это какой-нибудь гринвельдский замок, все было бы сложнее. Рвы, подъемные мосты, решетки. А здесь – просто распахни ворота. Шум погони приближался. Но два коня уже рванулись в ночную мглу, сгустившуюся среди узких улиц Эль-Тассира.

* * *

Рассвет горел алым, словно обильно пролитая минувшей ночью кровь окрасила небеса. Забравшись на одинокое дерево, Нордвуд всматривался в горизонт, пока взмыленные кони утоляли жажду в крохотном ручейке.

Леон сидел на сухой, пыльной земле, прислонившись спиной к большому камню, и пустым взглядом взирал, как Мортигорн наполняет мех водой из ручья.

– Похоже, никого, – послышался голос с дерева.

Уильям повернул голову в сторону рыцаря.

– Но это ведь не значит, что кто-то не появится в ближайшее время?

– Верно. Поторопимся.

Харольд спустился на землю и взглянул на Леона. Глаза охранителя были полны гнева.

– И куда нам теперь? – вновь подал голос Мортигорн.

– Надо срочно в Гринвельд. Но на пристанях Эль-Тассира нас поймают. Да и вообще, к южному побережью лучше не соваться. На берегу полно всяких деревушек, городков, а весть о вознаграждении за наши головы вскоре обгонит нас самих. За убийц императора назначат такую цену, что только полевые мыши не станут нас искать.

– Так куда нам? В Торнай?

– Торнай на западе. Мы, похоже, изрядно удалились на юго-восток. К тому же Торнай подчиняется Тассирии. Можно, конечно, попробовать пробиться в Артаксату, что к югу от Кабрийских гор. Тогда останется лишь пересечь горы, и мы – в королевстве.

– Мой отец говорил, что у феодов Кабрийского ордена слишком много свободы, чтобы зваться Гринвельдом.

– Просто подати там собирают не люди твоего папашки, а казначей магистра рыцарского ордена. И бо́льшую часть они тратят на нужды ордена, а не отдают в Артогно. И все же это уже Гринвельд.

– А если Артаксата выдаст нас, чтобы улучшить отношения с Тассирией?

– Вполне возможно, – кивнул Харольд. – Тогда, наверное, придется уйти в Виргамнирийское царство. Это враги Тассирии. Говорят, виргамнириец насрет себе в руку, прежде чем поздороваться с тассирийцем. Оттуда можно найти путь на север и выйти в Скифарийские земли. Но это уйма времени.

– Ничего не нужно, – вдруг проговорил Леон. – Я сдамся. Мне держать ответ. Вы не проливали кровь тассирийцев.

Нордвуд усмехнулся, покачивая головой.

– Ты так же туп, как и безумен. Тебе бы следовало получше изучить их нравы. Ты убил императора! Богоподобного! Жалкая жизнь сопливого принца такую цену не покроет! Кроме того, ты, возможно, убил эту… Кто она? Наложница или жена? Если жена, то все еще хуже! А если она уже дала наследника, то хуже втройне! Тупое никчемное животное!

– Мало того, что ты не единожды поднял руку на наследного принца, так еще и продолжаешь оскорблять меня…

Леон поднял взгляд на рыцаря.

– А ты убил императора. И что?

Леон неожиданно вскочил, сжав кулаки.

– Он убил Инару!

– Да это ты ее убил, недоносок! Ты, твоя похоть ненасытная!

– Я любил ее!

– И где грань между сердцем и перцем, когда речь идет о красивой девице?! Нет, Леон! Это ты погубил девчонку! А еще ты погубил своего оруженосца! И его бедную Никки! И знаешь, я скажу больше! Ты погубил тысячи жизней, потому что минувшей ночью начал войну! Ты видел их боевых носорогов, их слонов?! Ты хоть представляешь, что нас ждет?! Хочешь сдаться на милость тассирийцам?! Это лишний раз доказывает твою тупость! Они, конечно, снесут твою пустую башку! А быть может, скормят тебя твоему дракону! Но на этом дело не кончится! Они потребуют от Гринвельда земли за твое преступление! Земли или война! А какие земли?! Мыс Клинок, Золотая Гавань с округой. Может, Кессар-Сворд. И это станет Тассирией. Нас уже не будет разделять Срединное море! И чуть погодя они найдут повод, чтобы начать войну и забрать все остальное! Да я бы с радостью отдал тебя тассирийцам. Но прежде чем держать ответ перед ними, ты ответишь перед отцом! Ты ударил короля в спину! Я не желаю, чтобы ты занял когда-нибудь трон, но ты единственный сын короля, а я давал клятву верности!

– К тринадцатому все твои клятвы! Я освобождаю тебя от них!