Свисающие с потолка красочные многометровые полотнища с революционными лозунгами «Землю – крестьянам!», «Бездомным – жилье!» и замечательный женский хор напоминали об этом, впрочем, не слишком назойливо. Все это скорее воспринималось элементами яркого празднества. Задник у сцены отсутствовал, вместо него огромная стеклянная стена с видом на подсвеченную лучами заходящего солнца зеленую лужайку, над которой вились дымки костров. На центральном костре жарился целый бык, на остальных всякая мелкая всячина, подготовка к барбекю была в разгаре.

С таким фоном речи текли совершенно свободно, не цепляя сознание. Пока на трибуне не появился маленький человечек в яркой рубахе-распашонке с короткими рукавами. Десмонд Туту был очень похож на себя, каким он возникает в 30-секундных сюжетах мировых новостей – скорее характерного, чем драматического героя южноафриканской сцены. Большинство собравшихся, кажется, с трудом сдержало не слишком почтительный смешок – так точно изобразил его накануне местный Жванецкий – Хазанов.

Мне сказали, что вы вчера слушали изображавшего меня клоуна, сказал Туту и расхохотался, огласив зал пронзительным фальцетом, просто зашелся в неукротимом приступе. Когда смех столь же резко прекратился, стало ясно, что то, что мы услышали накануне, было не более чем бледной копией. Оригиналу, однако, этого показалось мало.

У одного священника, заговорил Туту, была прибаутка, которой он утешал своих прихожан. «Ничего, могло быть и хуже», повторял он к месту и не к месту. Но однажды от него ушла жена, и прихожане заспешили к своему пастырю – выразить соболезнование, а заодно услышать, что же он скажет на этот раз. Священник, однако, закончил как обычно: «Ничего, могло быть и хуже». Наверное, он тронулся умом, подумали прихожане, что может быть хуже? «Хуже было бы, если бы жена вернулась».

И Туту вновь рассмеялся – на этот раз не пародируя себя, от души. Зал был покорен окончательно и бесповоротно. С этого момента маленький смешной человечек на сцене с лицом скорее сатира, чем первосвященника, с голосом на две октавы – от пронзительного крика до грохота грома, с шекспировским богатством речи и ощущением миссии, которая, чем дольше он говорил, тем яснее становилась, завладел нами. Люди прессы – профессиональные медиумы – внимали ему как человеку, который знает то, что другим знать не дано.

Между тем анекдот был с подтекстом.

Южная Африка – страна насилия, расовой ненависти, грядущей катастрофы? Могло быть точно гораздо хуже! Десмонд Туту явно поставил себе задачу опровергнуть расхожие представления о его родине. Насилия слишком много? После такой истории его должно было быть гораздо больше. Скорее надо восхищаться добросердечностью и терпимостью народа Южной Африки. Черные убивают черных в жестоких кровавых схватках? А что вы хотите, чтобы они убивали белых? Это по-своему опровергает опасный миф о неизбежности межрасовой войны…

Десмонд Туту словно бы говорил от лица иной реальности. Закончил он еще одним рассказом из своей жизни.

Шли похороны… Десмонд Туту назвал популярного черного активиста, погибшего от руки белого иммигранта-фанатика – это было одно из тех случайно-закономерных убийств, где безумие – одновременно и медицинский и социальный диагноз. Толпа была наэлектризована и в любую секунду могла разрядиться мщением.

И тогда, сказал Туту, я заговорил о традициях нашей земли. О ее величии и благородстве, о ее щедрости и богатстве и о том, что ее будущее, то есть наше будущее, зависит от всех нас – черных и белых вместе. И закончил: «Черные и белые, будем вместе! Возьмемся за руки, друзья!» И все собравшиеся с готовностью соединили руки…

Маленькому человеку, сочетающему в себе веру, культуру и гуманизм, кажется, ведома третья правда Южной Африки.

…На свободу Нельсон Мандела вышел, когда ему был 71 год. Позади история великой жертвы. Впереди великая миссия трансформации страны.

Что должен был вынести узник крепости Иф? Чувство мести… Ничего подобного в его действиях не было никогда.

На свою инаугурацию Мандела пригласил одного из своих былых надзирателей. Конечно, это был жест. Он умел делать такие жесты – это часть его политической харизмы. Но жест не был наигранным.

На митингах разгоряченная черная молодежь кричала: «Мандела, дай нам оружие!», «Победа! В бою, а не в болтовне!» Чувства черного большинства, более всего мечтавшего рассчитаться с белыми угнетателями, можно понять. Но дать им волю?

Белое население находилось в страхе. За десять лет новой жизни 750 000 белых жителей ЮАР эмигрировали в Австралию, Англию, Новую Зеландию и США. В 1994 году – в год выборов – 240 000 южноафриканцев запросили разрешение на ношение оружия. Так накалились страсти.

Белое население надо было успокоить, иначе экономический коллапс. И Мандела делал именно это: остужал одних, успокаивал других. Любовь сильнее ненависти, простить трудней, чем завоевать, повторял он без устали. Никакого око за око! Цепь насилия должна быть разорвана. Надо врачевать раны и строить национальное единство, иначе у страны не будет будущего. Бессмысленно править на руинах…

Кто-то точно сказал, что Мандела стал буфером между белыми страхами и черными вожделениями. Но это означает и то, что черные вожделения не сбылись.

О чем мечтали черные? Конфисковать земли белых фермеров. Отнять и поделить собственность белых богачей. Это было бы по-своему справедливо, и это было бы катастрофой. История словно специально поставила эксперимент по соседству – наглядный до отвращения. Ровно так поступил в Зимбабве тамошний «отец нации» Роберт Мугабе. В итоге Зимбабве – у разбитого корыта. Величайшее достижение Манделы в том, что он не допустил расовой войны, которая висела в воздухе.

Проводить его в последний путь прибыли десятки глав государств и правительств, в том числе четыре президента США – Барак Обама, Джордж Буш-младший, Билл Клинтон и Джимми Картер. В своей поминальной речи в Иоганнесбурге Барак Обама назвал его величайшим освободителем ХХ века, борцом против неравенства, нищеты и дискриминации. «Ничто из достигнутого им не было неизбежным, – сказал он. – На длинной траектории жизни мы видим человека, который завоевал себе место борьбой и мудростью, упорством и верой». Обама сравнил Нельсона Манделу с Махатмой Ганди, Мартином Лютером Кингом и Авраамом Линкольном.

Два других президента США – Рейган и Никсон были другого мнения, они причисляли его к террористом. Ровно так, не стесняясь, называла Манделу и британская «железная леди» Маргарет Тэтчер.

Так кто он, африканский «Роббен Гуд» – миротворец или террорист?

И кто такой Робин Гуд – разбойник или защитник бедных?

Молодой Мандела возглавлял радикальное молодежное крыло АНК и его боевой отряд «Копье нации». Так что арестован он был не просто за взгляды и убеждения. Он твердо избрал путь вооруженной борьбы против расистского правительства. Это решение он принял после печально знаменитого расстрела в Шарпевиле в 1960 году, когда полицейскими силами были хладнокровно убиты 67 демонстрантов.

На судебном процессе он заявил: «Я сражался против белого господства, и я сражался против черного господства. Я вынашивал идеал демократического и свободного государства, в котором все люди живут вместе в согласии и с равными возможностями. Это идеал, ради которого я надеюсь жить, чтобы увидеть, как он будет осуществлен. Но, Господь мой, если будет нужно, ради этого идеала я готов умереть».