Удивительное дело, эти слова он мог повторить и десять, и двадцать, и пятьдесят лет спустя.

От насильственных методов борьбы Мандела не отрекся, даже чтобы выйти на свободу. Террорист?

Террорист – это тот, кто подрывает законный порядок. Вот только какой порядок? И по каким законам он законный?

Власти ЮАР не стеснялись в средствах. Средства соответствовали целям. Цели были расстрельные. Даже чисто легальным ответом противникам была смертная казнь. А еще были нелегальные: тайные убийства, бомбы в конвертах, «секретные» военные операции по всему периметру Южной Африки, в ходе которых, по некоторым подсчетам, погибли полтора миллиона человек.

Военная демократия для белых была безжалостной террористической диктатурой для черных.

Режим апартеида – далеко не единственный пример того, когда глухая, воспринимающая перемены в штыки система просто не оставляет иных путей достижения справедливости.

Террористом называли Арафата. С вескими основаниями. И точно так же террористами называли Бегина (в послужном списке молодого Бегина взрыв отеля «Царь Давид» в Иерусалиме с квартировавшими там английскими офицерами). И Шарона (его выдающаяся военно-политическая карьера начиналась с организации 101-го спецотряда, наводившего ужас на арабское население)… Арафат и Бегин, к слову сказать, тоже Нобелевские лауреаты мира… (В одном из интервью на замечание, что он, как и Арафат, является террористом, Бегин ответил: «Я террорист, а он – бандит!» Оттенки, однако…) Коммунистом и террористом называло ФБР Мартина Лютера Кинга, что было уж полной напраслиной.

И если нужен вовсе запредельный пример, то ведь фашистские оккупанты белорусских партизан тоже именовали не иначе как террористами.

Невозможное возможно, доказал Мандела, ибо – необходимо. В немыслимых и меняющихся обстоятельствах он выбирал именно те действия, которые соответствовали обстановке, и именно это и заслуживает восхищения. Он всегда был поразительно адекватен!

В оппозиции был непримирим: никаких компромиссов с режимом апартеида! А во главе государства стал непреклонным миротворцем, ибо во власти превыше всего поиски согласия, ставка на компромиссы. Это был высший образец государственной мудрости.

Повстанцы и диссиденты не всегда становятся хорошими правителями, это разные амплуа. Мандела стал. Он был озабочен созданием законов и институтов. Расизм в государстве апартеида был не просто эмоциями и традициями, он был юридическим каноном. Все эти ядовитые строчки и буквы надо было изъять из статей законов и инструкций, из текстов букварей и учебников. Кропотливая работа. Был учрежден Конституционный суд и принята новая конституция, одна из самых прогрессивных в мире, с тщательно прописанной защитой прав человека. Заработала Комиссия по установлению правды и примирению – оба слова в названии комиссии равновелики, ее возглавил архиепископ Туту.

Пора сказать, чем не стал Мандела и чего не делал.

Не мстил, не ревновал, не унижал, он не был мелким и завистливым. Конкурентов ни в ком не видел. Противников пытался убеждать, превратить в партнеров.

Родовая болезнь людей у власти – непреодолимая тяга к вечности. Столько персонажей на Черном и иных континентах десятилетиями тянут лямку незаменимых правителей, не щадя никаких животов. Нельсон Мандела, безусловный лидер и герой своего народа, абсолютный авторитет, отслужил один президентский срок и ушел в отставку. Он хотел создать прецедент. Власть – это самопожертвование и общественное служение. Страной должны управлять законы, а не пожизненные властители. Так можно прочесть его послание.

Весной 2014 года, двадцать лет спустя после того в некотором роде исторического Международного конгресса прессы в Кейптауне был назначен новый конгресс. В рекламном анонсе участников приглашала «Южная Африка, страна, которая совершила переход от жестокого режима апартеида к процветающему, открытому, многорасовому, демократическому обществу». Хэппи-энд? Увы, голливудская концовка мало подходит к жанру античной трагедии.

На похоронах Манделы не обошлось без театра абсурда. Чего стоит один лишь сумасшедший персонаж, который артистично размахивал руками, изображая сурдоперевод – стоя рядом с самыми тщательно охраняемыми персонами планеты! Как он проник в святая святых?

Этот эпизод все-таки невольная шутиха. А чего стоит другой вовсе не случайный персонаж, коль скоро именно он руководил траурной церемонией и принимал всех высокопоставленных гостей, – президент Зума? Как он пробился к столь высокому положению? Известно как – через вереницу скандалов: от обвинений в изнасиловании до царственных трат на себя любимого (без малейших сомнений велел построить себе дворец за 27 миллионов долларов в родной деревне). Никакая зараза его не берет, даже ВИЧ, который, как он публично бахвалится, он просто смывает струей горячего душа, что и всем соотечественникам рекомендует.

В современной постановке античной трагедии чаще встречается абсурдистский финал.

«Пусть справедливость будет для всех. Пусть мир будет для всех. Пусть работа, хлеб, вода и соль будут для всех». Это из инаугурационной речи Манделы 1994 года. Не вышло. Цифры безработицы и нищеты неумолимы.

Южная Африка избежит «создания хищнических элит, которые процветают на ограблении национального достояния и всепроникающей коррупции». Так обещал Мандела в 1997 году. Словно заговаривал зло. Знал, чего бояться. Черная элита появилась во всем своем хищническом блеске.

И ужасная кульминация – в августе 2012 года полиция расстреляла шахтерскую забастовку, оставив на земле 34 жертвы. Сильно отличается от Шарпевиля?

Страшный вопрос. И далеко не единственный. Завещание Манделы не сбылось? Провалилось, пало жертвой «абсурдоперевода»? И в чем оно?

Ответ экзистенциальный.

Да, у реализма множество лиц, в том числе отталкивающие. Да, обещания перемен такого масштаба никогда не исполняются буквально и уж точно не при жизни одного поколения. Черному населению долго еще будет далеко до уровня жизни и культуры белого меньшинства.

Нет, самые эпохальные свершения вовсе не означают автоматического пришествия нормы, установления ожидаемого и должного. Нам ли этого не знать? После невозможного (демонтаж апартеида, крушение коммунизма) наступает самое трудное – созидание открытого к развитию, демократического и социального государства. На выжженной земле, на патологически исковерканном фундаменте это очень длинный и очень противоречивый процесс.

Да, превратности эконом-социально-политического порядка пугающе велики. Но это никак не отменяет величия жизненного подвига Манделы и святости его заветов.

Сам герой говорил так: «Я не святой. Если только не считать, что святой – это грешник, который без устали берется за дело вновь и вновь».

Нет, это не финиш, далеко не финиш.

Гватемала – такая же страна, как и ее соседи к северу – Мексика, США и Канада, ее землю омывают два океана. Правда, там, где она расположена, Североамериканский континент сходит на конус. Так что на запад из столицы Гватемалы города Гватемалы до Тихого океана по приличному шоссе можно домчаться за час с небольшим. На восток дорога поуже и похуже, но часов четырех до Атлантики может хватить. На центрально-американском перешейке Гватемала самая большая страна и по территории, и по населению (12 миллионов человек).