- И как вам увиденное?

- Нельзя сказать, что пребываю в восторге. Скорее, наоборот. Кругом пьяное мужичье. Не представляете каких усилий мне стоило не разбить им десяток физиономий. По улицам не проехать - видите, я пешком. Был вынужден бросить карету. Трижды подходили эти хари, окружали и спрашивали не англичанин ли я! Счастье их, что я в партикулярном. Но что это? Восстание?

- Вас, однако, не тронули.

- Пришлось использовать выражения недоступные иностранцам. Действует как пропуск. Но просветите меня скорее, что происходит? Правду ли говорят, что государь убит?

- Нет, слава Богу, жив. Ранен в плечо и без сознания. Если не будет заражения - поправится. Плохо лишь то, что он был болен и скрывал это, одно наложилось на другое. Но вы знаете как он крепок, я верю в лучшее.

- Как это произошло?

- Здесь могу поведать вам как очевидец, представьте себе.

- Даже так?

- Его Императорское Величество оказывало мне честь своего личного сопровождения на гаупвахту когда все и произошло.

- Гаупвахту? - удивился Безобразов. - Вы позволили себе не застегнуть все пуговицы мундира и это не осталось незамеченным?

- Увы! Признаться, я вовсе был без мундира, в шубе практически на голое тело.

- И показались в подобном виде на глаза государю? Вас сошлют на Кавказ, кузен.

- Понимаете, я возвращался с дуэли...

- Ещё лучше! С Кавказа вы отправитесь в Сибирь, друг мой. Но что за дуэль?

- Выход первого номера моего журнала вызвал некоторый резонанс среди публики. Говоря правду - воспользовался вашим описанием пожара в Парижском водевиле. Я оценил его как превосходное! Не все с тем согласились. Был вынужден отстаивать свое мнение со шпагой в руке, кузен.

- Боже мой! Но против кого?

- Вы его, скорее всего, не знаете. Мальчишка корнет из кавалергардов. Недавно поступил на службу и уже успел произвести фурор в среде наших романтичных дам. Боюсь, они меня возненавидят теперь. Я убил его.

- Убили!? - потрясенно воскликнул Безобразов.

- Да. Не сразу, но он отдал душу Богу.

- И государь...

- Случайно встретил меня возвращающегося с дуэли. Вы знаете строгость его Величества на этот счёт. Таким образом, я оказался арестован.

- И после этого произошло покушение? Удивительное совпадение. Но расскажите же! Я сгораю от любопытства.

- Не более удивительно, чем ваше свойство оказываться везде где происходит "движуха", как выражается Степан. - возразил Пушкин жадно слушающему другу. - Кстати, он у нас герой. Успел сбить государя с ног и пуля не поразила того насмерть. Стреляли почти в упор.

Безобразов бросил острый взгляд на Степана, словно только что заметил присутствие молча стоявшего мужика, и в его взгляде промелькнуло невольное уважение.

- Значит власть в городе сейчас в руках генералов, - сделал он логичный вывод, - а народ буйствует. Отчего же допустили беспорядки? Что вам известно, Александр Сергеевич? Вы были во дворце?

- Разумеется, был, Пётр Романович. Буквально сейчас иду из Аничкова. Успокоить Наталью и переодеться. Наш дорогой Александр Христофорович приложил неимоверные усилия, чтобы не арестовать меня ещё раз за подобный вид. Вынужден покаяться - я не сообщил ему, что уже вроде как арестован...

- Понимаю вас. Но так пойдёмте, я провожу вас. Заодно расскажете что к чему, не правда ли, кузен?

- Извольте. Рассказывать особо нечего, впрочем. Генералы делают все возможное в их понимании. Эссен окружил дворец войсками и ждёт пришествия Наполеона, судя по всему. На Невском погромы, но никто им не препятствует, солдаты стоят рядом и смотрят. Чернь безумствует в порыве верноподданических чувств. Полиция ищет злоумышленника или злоумышленников, словом - гуляют по Дворцовой набережной. Во дворце скорбь и похоронные настроения. Императрица и наследник не отходят от постели государя. Лейб-медики категорично не согласны друг с другом. Иностранные послы требуют немедленных мер по наведению порядка. Но кому сейчас до них дело? Александр Христофорович.... вы не к нему направлялись, кстати?

- Именно так, кузен.

- Он сейчас тоже во дворце. Жандармерия ведёт свое собственное следствие.

- Есть какие-то версии?

- Доподлинно известно, что карета из которой стреляли в государя, сгорела в беспорядках охвативших город, но перед этим останавливалась у входа в Английский Клуб.

- Час от часу не легче!

- Теперь вы понимаете всю глубину затруднений, не правда ли?

- М-да.

- Веди след в любое другое место, было бы куда легче.

Безобразов кивнул, соглашаясь. Действительно, более неудобного места для розыска придумать было нельзя.

- Триста пятьдесят членов, - продолжал Пушкин, - все люди отборные. Искать среди них - оскорбление всего света разом. И не искать нельзя. Но не хочется. Вот и ищут на Дворцовой набережной, словно пьяный под фонарём, где светлее.

- Что же делать?

- Александр Христофорович предложил мне постараться посетить клуб и сделать все возможное и невозможное. Это это слова дословно. Вот я и иду. А вы, Пётр Романович, не желаете составить компанию?

- С удовольствием, дорогой кузен. И Степана с собой возьмём?

- Да, я намерен выполнить поручение. Для того мне потребуется везение, как же без Степы? Но и вы, любезный кузен, вы ведь тоже своего рода оружие! Право, если ещё и с клубом что-либо произойдёт из ряда вон выходящее и при этом разрушительное, то я стану вас опасаться.

- Скажете тоже.

- Да не бурчите так, я ведь шучу, - засмеялся Пушкин, - но в каждой шутке... Впрочем, вот мы и пришли ко мне. Прошу вас продолжать сохранять бодрый вид.

Они поднялись в квартиру, где были встречены Натальей, с видимым облегчением увидевшей мужа живым.

***

Обер-полицмейстер Санкт Петербурга, Кокошкин Сергей Александрович, от волнения не находил себе места. Обстоятельства складывались так, что впору застрелиться. Пожар в Зимнем дворце нанёс по нему удар - сестра Варвара, супруга пропавшего и так и не найденного графа Клейнмихеля, стремительно теряла влияние при дворе, что грозило неприятностями и его карьере. Покушение на императора прямо ставило на ней крест. Беспорядки с многочисленными жертвами в столице империи - добивали её окончательно.

Неудобство положения определялось сейчас тем, что у Кокошкина было много начальников. Он подчинялся генерал-губернатору по территориальному принципу, подчинялся министру внутренних дел по ведомственному отношению и подчинялся третьему отделению по негласному правилу, не считая того, что подчинялся еще и прямо августейшей семье. Иначе говоря - действовать самостоятельно он не мог, не имел возможности. Бездействие помочь ничем